Софья Крымская - Город мертвых талантов

Саша прошептала:

– Я ее помню. Вы не можете сделать так, будто её не было.

Она отвернулась от Светланы, прижалась боком к нарисованному дереву. Погладила птицу Додо, нарисованную маминой рукой.

– Какие грязные стены в твоей комнате. – заметила Светлана. – Надо бы покрасить.

Саша крепче прижалась к дереву

– Не надо… пожалуйста.

– Смотри мне в глаза, девочка.– прошипела Светлана. Не смей плакать. Смотри в глаза. И слушай.

“Смотри в переносицу! – твердила себе Саша, – не в глаза…”

– Если ты будешь упрямиться, – заворковала Светлана, – то придется перейти к плану “Б”. Нам с папой очень бы этого не хотелось, но как еще мы сможем тебе помочь?

– Что еще за план “Б”? – Саша старалась, чтобы вышло презрительно, но вышло жалко.

– Ты побудешь некоторое время в специальном заведении.

– В дурдоме? – догадалась Саша.

– Зачем так грубо? Есть частные стационары, там работают первоклассные специалисты. Они приведут в порядок твою психику. – нежно улыбнулась Светлана. – Ты понимаешь меня?

Саша понимает. Ей почти пятнадцать, она большая девочка и догадывается, что значит “приведут в порядок психику”. А еще она понимает, что осталась одна на свете. Даже папа ей не поможет. Он будет заодно с этой ласковой женщиной. Её невозможно ослушаться.

– Понимаю. – заморожено отвечает она.

– Вот и хорошо, вот и умница. – воркует Светлана.

Все вокруг плывет, погружается в темноту, только Светланины глаза сияют как два маяка в тумане.

Боже, её глаза… Они светлеют, становятся прозрачными, как куски льда, светятся все ярче. “Это кошмар! Сейчас я проснусь!” Саша набрала воздуха, чтобы закричать, но Светлана крепко схватила ее за руку.

–Тихо! Ты видишь то, что не должна видеть. Странно… Но так даже проще. Слушай. Ты – обычный подросток. Бедная сиротка. Я – твоя добрая мачеха. У тебя был нервный срыв. Ты это понимаешь. Ты больше так не будешь. Ты пьешь валерьянку и выздоравливаешь. Ты не заикаешься про эту историю в школе. Ты прекращаешь изводить бумагу на свои глупые выдумки. Иначе…– ее глаза вспыхнули. Саша зажмурилась, отшатнулась, стукнувшись головой об стену с птицами.

– Иначе твоим домом станет психиатрическая лечебница. Хочешь туда? – Саша из всех сил замотала головой.

– Будешь пай-девочкой? – Саша энергично закивала.

Глаза погасли. Комната вынырнула из темноты.

– Сейчас ты ляжешь в кроватку, – ласково запела Светлана, – и спокойно уснешь. А завтра все будет хорошо….

Но завтра все было плохо. И послезавтра. Каждый новый день теперь начинался так:

“Я бедная сиротка, я обычный подросток, я хорошая девочка… Что еще? У меня был нервный срыв, я больше так не буду. Я не вспоминаю о маме, не пытаюсь ее искать. Не плачу. Я справлюсь. Только бы она не догадалась. Мне никто не поверит. Она на любого наведет морок. Я не хочу в психушку! Я хорошая девочка. Я все равно найду маму!”

Саша затаилась. Она старалась меньше разговаривать и больше улыбаться. Стала вежливой, послушной и удобной.

Светлана оказалась заботливой мачехой. По утрам кормила сырниками, щедро поливала их вареньем, следила, чтобы Саша все съела.

– Кушай, Сашенька, смотри, какая ты худенькая. Как швабра! Кормишь тебя, кормишь, куда только все девается? – мурлыкала Светлана, поглаживая Сашину руку широкой теплой лапой с длинными ногтями. И Саше казалось, что Светланина рука – сытая кошка, а ее собственная костлявая кисть – обреченный птенец.

Она упихивала в себя сырники и, обмирая от страха, гадала – может Светлана чего-нибудь в них подсыпала? Или варенье сварила с колдовской травой?

Криво улыбалась, благодарила Светлану. Та отвечала:

– На здоровье, деточка.

Все было спокойно и мило. И очень страшно.

Она перестала писать. Она возненавидела себя за то, что когда-то переселяла на бумагу свои фантазии. Из-за них мамы больше нет. Если в ее голову забредал новый герой, она гнала его. Она хотела уничтожить свои черновики, утопить их, сжечь, закопать. Но коробки, набитые исписанными тетрадками и блокнотами, оказались пустыми.

Загадочное исчезновение черновиков не расстроило Сашу. Ей было стыдно о них вспоминать. Как ей вообще пришло в голову начать писать? Теперь даже школьные сочинения даются ей с трудом – она с трудом вымучивает из себя корявые, безжизненные фразы.

Историю с Зоей она помнила смутно. Она что-то написала. Зоя прочла. Назвала ее бездарностью. Она ушла, дверью хлопнула.

Папа стал похож на фотографию, которую научили ходить и разговаривать. Если Саша обращалась к нему, отвечал. Сам он задавал только один вопрос: