Евгений Курагин - Печать Каульмэ

– Домиос Валькириус, – проговорил магистр, – один из древнейших демонов-защитников, также известных как демоны-стражи. На протяжении нескольких тысячелетий их устанавливали у Врат, что ведут в Тень. Их единственной задачей является охрана этих врат от тех, кто хочет выйти из Тени или зайти в нее.

Существо в очередной раз тряхнуло огромными крыльями. Его глаза горели адским пламенем. Смертоносные когти сжимались, разрушая гранит столба, на котором оно восседало. Гурявин сделал еще несколько шагов вперед, его левое предплечье почернело, а в следующую секунду в сжатой в кулак руке материализовался арапник. Громкий хлопок предшествовал резкому выкрику: «Геката!»

Страж тут же покорно сложил крылья, огонь в его глазах утих, а за его спиной возникло нечто похожее на портал.

– Не бойтесь, – обернувшись к девушке, сказал магистр. – Страж вам не навредит.

– Очень на это надеюсь, – выдавила из себя Мария, делая первый, неуверенный шаг вперед.

Тень Мун-су, ∞

– Это, Мария Александровна – Тень Мун-су.

– Мифическое царство джиннов? – девушка недоуменно посмотрела на Гурявина. – Вы шутите?

– Отнюдь.

Они стояли на вершине пологого холма, поросшего ананасовыми кустарниками и гигантскими пальмами, подпиравшими пышными кронами сиреневый небосвод. Внизу, у излучены реки с бирюзовыми водами, лежал небольшой город, а дальше, до самого горизонта, простирался эвкалиптовый лес. Птицы, больше напоминавшие неких птеродактилей с длинными раздвоенными хвостами, парили в небесах, издавая гортанные звуки. Два солнца, одно в зените, а другое уже клонящееся к закату, одаривали этот волшебный край своим теплом.

– Выглядит сказочно, не правда ли?

– Да! – недолго думая, подтвердила Мария.

– Я тоже так подумал, когда впервые оказался в этой Тени, – магистр седьмого класса несколько раз тряхнул рукой, на глазах начавшую принимать нормальный цвет. – Но когда вон тот ананасовый куст попытался откусить мне ногу, когда я к нему подошел, я сразу же прозрел, и весь мой восторг улетучился в одно короткое мгновение.

– Ясно. – Мария отступила на шаг назад.

– Опасайтесь всего, что кажется вам красивым или как минимум привлекательным, Мария Александровна. Это не тот мир, к которому вы привыкли, это – грандиозная иллюзия, – проговорил Гурявин. – И помните, вы не где-нибудь, а в Царстве Джиннов! Учитесь не просто смотреть, а видеть! – На ходу застегивая пуговицы на манжетах сорочки, он добавил: – Я не знал ни единого случая, когда бы Кощин ошибался.

Услышав последние слова, Мария приостановилась, посмотрела вслед молодому человеку. Ей вдруг стало ужасно интересно, откуда он знал Кощина, да и Келли тоже. И что его связывало с Бурьйиным? Как он получил седьмой класс магистра, ведь навскидку Гурявину было всего около двадцати лет, а может, и того меньше. Затем она вспомнила о Гекате – злобной греческой богине, которая, впрочем, не всегда была таковой. Ермак Васильевич любил повторять: «Боги – это демоны, чью силу трудно себе даже вообразить. А каждый раз, когда мы слышим о том или ином полубоге, мы должны понимать, что речь идет о магистрах, первых из них». Если на секунду представить, что Геката – это та самая древняя богиня, то получается…

– Идемте, Мария Александровна, у нас есть незаконченные дела.

Узкая тропинка провела их к той самой речке с бирюзовыми водами, через которую был переброшен шаткий деревянный мостик. Помня о предостережениях и наставлениях магистра, Мария старалась сосредоточиться и увидеть то, что Гурявин видел, не прикладывая особых усилий. Но потом она вспомнила о малышке Виктории и странном зеленоватом свечении, исходящем от нее. За все время, что они спускались к реке, Мария не произнесла ни единого слова, концентрируя свое внимание на каждой мелочи. Но когда они остановились у моста, печатница осмелилась задать магистру вопрос:

– Прежде чем мы вошли в тайную дверь, вы о чем-то разговаривали с Бурьйиным; можно узнать, о чем?

– Да, – легко ответил Гурявин. Но прежде чем продолжить, он достал из кармана сюртука алюминиевый портсигар, извлек и зажег сигарету марки «Столичные». Мария, в свою очередь, тоже закурила.

– Как и вас, доблестного капитана жандармерии интересовала судьба Виктории, а еще ваша судьба.

– И что вы ему ответили?

– Я сказал: железо закаляется в огне.

– Нет, не по поводу меня, по поводу Виктории?

– Послушайте, Мария Александровна, я был там. Был в том детском доме при университете. Поговорить с малышкой Викторией мне не удалось, я просто сидел на стуле, наблюдая за ее безмятежным сном. А знаете, почему ее сон был безмятежен, Мария Александровна? – Не дожидаясь ответа, Гурявин продолжил, и в его словах уже не было привычной сдержанности и ласки, что просачивалась в уши при каждом произнесенном слове. – Я говорил, что печатники – щит нашего мира, но всего за один день, или, вернее сказать, за несколько мгновений, я усомнился в этом.