Сильвия Лайм - Поцелуй багрового змея. Часть 2

Мне не составило труда протянуть вперед перчатку и поймать внушительный, но крайне медлительный снаряд. А затем сделать ответный выпад второй рукой, словно посылая в Ханну собственную магию.

Наконец-то задание гоблина мне удалось выполнить хотя бы наполовину.

– Отлично! – кивнул мастер Грильс. – Гематит Джар, ты прекрасно управляешь своим огнем. Способность контролировать скорость его полета – это именно то, на что я и рассчитывал. Впрочем, от мирайи не стоило ожидать меньшего. Оставайся в паре с гематит Шиарис и потренируй свои удары. Блоки потренируешь потом.

Гоблин взглянул на меня с некоторым сочувствием. Ведь я так и не смогла ни разу атаковать в ответ. Да и защититься без перчатки не представлялось возможным.

– Твоя сила разовьется, я уверен, – проговорил он, ободряюще улыбнувшись.

Я взглянула в его глубокие черные глаза, так похожие на человеческие и при этом так сильно отличающиеся, и попыталась понять, лжет он или нет.

Мастер Грильс поймал мой взгляд и неожиданно улыбнулся. Черные радужки под густыми бровями таинственно сверкнули.

– Вы меня успокаиваете, да? – спросила я, хотя вообще-то собиралась промолчать.

Гоблин в ответ покачал головой, а затем вдруг подошел ко мне. Совсем близко, как будто был не преподавателем, а хорошим другом. Склонился к моему уху и тихо-тихо заговорил. Так, чтобы его слышала только я:

– Настоящее могущество не в силе магии, гематит Шиарис.

Он протянул руку, коснулся моей ладони, перевернул и будто бы вложил в нее что-то. Однако когда кожу защипало подозрительное тепло, я поняла, что мастер вручил мне маленький язычок пламени. Грильс убрал руки за спину, а я с трепещущим сердцем продолжала наблюдать за тем, как продолжает подрагивать магический огонь на крохотном расстоянии от моей кожи.

– Сила гоблинов низка, – тихо сказал мастер, – однако она может быть чудовищно опасна для врагов.

Язычок пламени неожиданно стал голубым, превратившись в дрожащую каплю воды, от которой в разные стороны посыпались калено-белые искры. Когда они достигали моей кожи, я чувствовала обжигающий холод.

– И даже если все думают, что ты слаба, это не значит, что так оно и есть.

Кристально чистая капля обернулась вокруг себя и превратилась в мягкое густое облако пара, которое при этом было пугающе горячим.

– Никто не знает, по каким законам в наших телах живет магия и почему у одних она сильнее, а у других слабее, – добавил гоблин, пока я завороженно глядела на удивительные трансформации, которыми управлял мастер. – Никто не знает, почему кто-то легко подчиняет морские волны, а по приказу другого расцветают цветы в саду.

И прямо сейчас пар превратился в крохотный стебелек. Он был тонким и красивым, мягко извивался, как живое существо, а на самой верхушке появилось два листика.

Я не могла оторвать глаз от происходящего. Последнее колдовство гоблина выглядело самым безобидным. Но внезапно стало ясно, что стебелек тоже не так прост, как кажется. Очень быстро его тело стало напоминать подвижную ленту. Корнями растение потянулось к моему запястью, но я не решалась отдернуть руку, уверенная, что мастер контролирует процесс.

– Однако воплощение нашей силы не имеет никакого значения, – продолжал гоблин свою странную лекцию. – Магия – это почти живое существо. И для него важно не то, кем ты являешься, а то, находишься ли ты в гармонии с собой. Именно поэтому у людей, как правило, магии нет вовсе. Люди – единственная раса, характеризующаяся абсолютным непостоянством.

– Что? Разве? – удивилась я, уже забыв обо всем на свете. О том, что рядом разрываются молнии, вспыхивают огненные шары и то и дело кричат одногруппники, пропустившие удар. Я была полностью поглощена рассказом мастера и утопала в его опасных черных глазах, блестящих от колдовского света, разливающегося вокруг.

– Да, – спокойно кивнул мильер, пошевелив кончиками пальцев.

Вслед за его движениями стебелек опутал мою руку, ползая по ней, как маленькая щекотная змейка.

– В характере людей – постоянное изменение. Ваше сердце способно любить сегодня одного, а завтра другого. Сегодня обожать, а завтра проклинать. Сегодня – помнить смерть, а назавтра забыть о ней.

– Но… – Я открыла было рот и тут же закрыла его, столкнувшись с пристальным черным взглядом.

Что-то таилось в словах гоблина. Что-то возмутительно резкое, но почему-то правильное. Хотелось спорить с ним, но я никак не могла найти верных слов, будто частично понимала, что он прав.