Кэри Томас - Игла и нить

– Аттис, перестань разбирать на части все подряд. Вечно он только это и делает. – Эффи закатила глаза. – Собери все как было. У нас осталось всего пять минут до того, как проснется мисс Пинсон.

Аттис подхватил швейную машинку, как будто она весила не больше иголки, и вернул ее на место.

Они заперли за собой дверь, и манекены вновь остались одни. Анна вздрогнула, представив себе, как швейная машинка оживает в темной тишине, питаясь щупальцами оставшейся в комнате магии. Вместе они поднялись на верхние этажи школы, которые не были такими странными, как это полуподвальное помещение. То, где они были и что делали, быстро превратилось в воспоминание, казавшееся не больше чем сном.

Мисс Пинсон уже начала приходить в себя, когда ребята вошли в класс и поспешили занять свои места. Сильно обеспокоенная вторым инцидентом с внезапно свалившей ее дремотой, женщина тут же вскочила из-за стола и выбежала из аудитории.

– Может, сходим куда-нибудь перекусить? – предложил Аттис.

– Ну наконец-то! Первая здравая мысль за весь вечер. – Роуэн тут же схватила свою сумку. – Я знаю одну лапшечную по дороге к станции. Там готовят изумительные вегетарианские пельмени.

– Ты мне нравишься. – Аттис подошел к девушке и положил руку ей на плечо. – Веди меня к пельмешкам.

– Мне нравится быть в ковене.

– В следующую пятницу Хеллоуин, – объявила Эффи, обращаясь ко всем. – Давайте встретимся и отметим его как следует. Вы идете?

Миранда покачала головой:

– За мной наверняка уже пришла мама. Она думает, что я состою в группе продленного дня.

Анна улыбнулась словам Миранды, но затем перевела взгляд на Эффи и покачала головой. Я должна сопротивляться.

– Как-то неловко получается, – сказала Роуэн, подходя к двери, – но у меня вроде как свидание с Аттисом. Можешь, конечно, к нам присоединиться, Эффи, но боюсь, что ты будешь третьим лишним.

Эффи рассмеялась:

– Мне не привыкать. Я вечно третья лишняя на всех свиданиях Аттиса.

– Это правда, она вечно все портит. – Молодой человек положил свою руку на плечо Эффи, и все трое покинули класс.

– Без тебя ничего не выйдет, ты ведь это понимаешь? – Миранда все еще складывала свои вещи в сумку. – Нам не обойтись без твоего здравомыслия.

– С чего ты решила, что я в здравом уме? – спросила Анна.

– Потому что только тебе хватило ума не согласиться участвовать во всем этом.

Тетя запустила метроном.

Анна пыталась сосредоточиться на ритме мелодии во время урока игры на пианино, но не могла перестать думать о – тук-тук-тук — швейной машинке и ощущении магии в своем теле. Стоявший на пианино розовый куст, казалось, тихонько наблюдал за девочкой.

– Ты играешь слишком быстро, – упрекнула ее тетя.

Вот уже несколько дней она была чем-то раздражена. Анна пыталась убедить себя, что тетя нервничает из-за чрезвычайной загруженности на работе, но более параноидальная часть девочки считала, что тетя нервничает из-за ее вранья. Дополнительные занятия пошли мне на пользу… Да, мы практиковали французский… Я хотела бы походить туда еще недельку…

– Сконцентрируйся! Ты наврала везде, где только можно. – Тетя взмахнула рукой, и тиканье метронома стало громче – настолько громким, что казалось, будто он тикает у Анны в голове.

ТИК-ТАК, ТИК-ТАК, ТИК-ТАК. Пальцы девочки принялись спотыкаться, и она в раздражении убрала руки с клавиш. Однако мелодия не умолкала.

Анна подняла глаза на тетю – та ритмично взмахивала руками, и клавиши инструмента вторили ее движениям. Мелодия идеально попадала в такт, ни одной ноты не было взято фальшиво. ТИК-ТАК, ТИК-ТАК, ТИК-ТАК.

– Видишь, как важна концентрация? Ясность мысли и цели.

Все, что Анна могла видеть перед собой в этот момент, – это довольная ухмылка тети.

– Ты пользуешься магией, это нечестно! – воскликнула девочка с горечью в голосе, но тут же осеклась. – Прости меня. Я попробую еще раз.

Мелодия оборвалась. Крышка пианино резко захлопнулась, больно прищемив пальцы Анны.

– Нечестно? – переспросила тетя. – Думаешь, магия дается мне легко? Она для меня – бесконечная жертва, Анна.

– Я не то хотела…

Но тетя явно не закончила. Она принялась расстегивать свою блузку. У Анны свело живот. Она знала, что́ за этим последует. Тетя распахнула блузку, обнажив грудь, на которой висело ожерелье из толстой нити с девятью узлами, а под ним – вокруг ее шеи – было другое ожерелье, из синяков. Некоторые из них были старыми, другие – поновее, третьи только-только начинали проявляться: темная радуга из зеленого, черного и фиолетового оттенков.