Ольга Грибова - Красный Дракон. День гнева

Ева тенью сновала в толпе чужих людей. На нее никто не обращал внимания, и на мгновение показалось, что она тоже умерла, ее тело сейчас гниет в соседнем с матерью гробу, а по комнатам бродит бестелесный дух.

От внезапного головокружения ослабли ноги, и Ева прижалась к стене, чтобы не упасть. Она прикрыла глаза, перевести дух, и уловила разговор с кухни.

– Умереть от остановки сердца в тридцать четыре. Немыслимо! – говорившая была незнакома Еве, но во втором голосе она узнала соседку напротив – женщину считавшую, что, таким, как ее мать, место в аду.

– А чего ты хочешь? Она пила как сапожник. Вот и результат.

Ева выглянула из-за угла, и сплетницы умолкли, но их взгляды были красноречивее слов. Они не сомневались: дочь рано или поздно пойдет по стопам матери и утопит свою жизнь в спирте. Наследственность и ничего с ней не поделать – говорили их поджатые губы и полные презрения глаза.

Ева поспешила прочь. Она добралась до кабинета, где никого не было, и пристроилась на подоконнике. Надоело слушать фальшивые вздохи и слова сожаления. Будто им есть дело до ее горя! Она прижалась лбом к стеклу, бездумно наблюдая за бьющейся в окно мухой.

Скрипнули петли. В кабинет проскользнул Рома и первым делом спросил:

– Ты как?

– Ничего.

Ева поджала ноги, освобождая место для друга и одновременно пряча лицо от света, отливающего золотом в волосах цвета липового меда.

– Вот так день рождения, – пробормотал Рома.

Была некая злая ирония в том, что мать умерла в день ее шестнадцатилетия. Ева поежилась, ощущая, как холод вьет гнездо в районе желудка. Она словно проглотила ведро льда, и теперь у нее внутри плескался Северный Ледовитый океан.

В честь похорон Ева сменила привычные водолазки и джинсы на платье с круглым вырезом, и горловина уже не прикрывала украшение. Рома, заметив его, помрачнел. Протянув руку, он коснулся кулона.

– Что это?

– Мамин подарок, – она накрыла полумесяц ладонью.

– Ты будешь его носить?

– Почему нет? – ощетинилась она. – Мама хотела, чтобы он был у меня, и я никогда его не сниму.

Рома скривился, удивив Еву. Ему было противно видеть кулон на ее шее, как если бы тот олицетворял что—то мерзкое.

– Что со мной будет? – сменила она тему. – Меня отправят в детский дом?

– Мы этого не допустим, – заявил Рома, и она мгновенно успокоилась. Если кто и найдет решение, то это он. – Мы добьемся признания тебя дееспособной.

Отец Ромы был адвокатом. После его гибели сохранились тонны профессиональной литературы. Рома прекрасно разбирался в юридических тонкостях и порой говорил так, словно он на заседании суда.

Испытывая прилив благодарности, Ева обняла парня.

– Полегче, – он высвободился из объятий. – А то задушишь.

– Спасибо. Ты мне жизнь спас.

– За этим я здесь.

– Мой личный рыцарь, – она улыбнулась впервые за три дня со смерти мамы.

Рома вскочил на ноги и отвесил церемонный поклон:

– Сэр Роман из Камелота всегда к вашим услугам, прекрасная леди.

Еве прикрыла рот ладонью, сдерживая рвущийся наружу смех. Что подумают люди, услышав, как она смеется на поминках матери?

– Сэр Роман, – она в свою очередь спрыгнула с подоконника, приподняла края платья и присела в реверансе, – вы слишком добры ко мне.

Сегодня он выглядел бодрым. Весть о скором окончании заточения придала ему сил. Мужчина, с трудом скрывая отвращение, изучал лицо старика. Если так пойдет дальше, старик, чего доброго, встанет с кресла и пожелает ознакомиться с делами. Подобная перспектива его не устраивала.

– Как все прошло? – старик впился взглядом в собеседника.

– На высшем уровне, сир. Помехи больше нет. Девушка полностью наша, – мужчина по привычке опустился на одно колено перед господином. Что ни говори, а могущество, дремлющее в старике, еще давало о себе знать.

– Отлично, отлично, – старик потер ладони. Послышался сухой звук, похожий на шелест пергамента. – Пора вам познакомиться. Остальных тоже возьми с собой. Пусть потренируются. И будь помягче с девочкой. Не забывай, выбор должен быть добровольным.

Мужчина просиял. Вспыхнули глаза цвета аквамарина, голос зазвенел от ликования:

– Я долго ждал этого момента, сир!

– Мы все его ждали, – кивнул старик. – У девочки было непростое детство. При живой матери она росла сиротой, а, как известно, все дети мечтают о любящей семье. Дай ей желаемое и она наша. Но смотри, не отпугни ее. Прочих можно заменить. Даже тебя, но не девочку. Она исключительная.