Валерия Карнава - Алиса, Джейн и фисташки

Бенедикт работал барменом в дядином небольшом кафе на Виа Толедо 6 6 Виа Толедо – улица в Неаполе, где сосредоточено большое количество закусочных, кафе, ресторанов, магазинов, отелей. Считается одной из самых оживленных в этом городе. и жил своей обычной итальянской жизнью. Молодой человек катался верхом на лошадях вместе с дядей и посещал время от времени альпийские луга. Что еще нужно, чтобы почувствовать настоящий вкус разнообразия?

И вот однажды, женившись на толстушке Мичеле, дядя в шутку сказал племяннику, если тот в ближайшее время не покажет ему даму своего сердца, он уволит его из кафе и отправит домой первым же рейсом.

– В этом заведении нет места одиноким волкам, – торжественно заявил Стефан, как обычно натягивая свои зеркальные солнечные очки.

– И где я ее найду? – удивленно захлопал глазами незадачливый Бенедикт, думая о том, как ему надурить дядю и подыграть этой забавной шутке.

И внезапно его внутренний голос заговорил: «Давно ты брал карандаш в руки? Ты ведь раньше умел неплохо рисовать. Нарисуй свою возлюбленную. Вдруг встретишь однажды».

А ведь и правда. Заодно можно воскресить свое увядшее художественное мастерство.

Бенедикт отыскал в допотопном чемодане (его он собирался выбросить, но все руки не доходили) свой старый и забытый блокнот в кожаной обложке. В этом блокноте он раньше делал различные наброски, а потом, в период творческого застоя, затянувшегося почти на два года, выдрал их с корнями. Наверняка этот «старичок в коричневом сюртуке» сохранил память о былом вдохновении.

В свободное время Бенедикт наблюдал за девушками, зарисовывая их силуэты в блокнот. А потом разглядывал свои рисунки и размышлял, в какую из этих девушек он мог бы влюбиться. Мысленно он представлял, какого цвета их глаза и волосы, во что они одеты, какими духами благоухают. Эта слишком чопорна, судя по выражению лица, та – само очарование, но чересчур наивный взгляд, а вон те, две другие – милые и забавные. Однако…

Самые красивые и необычные силуэты перерождались на больших листах, превращаясь в картины. Каждый шедевр вставлялся в рамочку. И теперь на стенах дядиного кафе висело много карандашных изображений неясных женских силуэтов, разбросанных на белоснежных полотнах.

Стефан хлопал в ладоши и называл племянника «этаким Дон Жуаном». Кажется, он больше был в восторге от своей шутки, нежели от картин молодого человека. А эти силуэты часами наблюдали за беззаботными посетителями, попивающими капучино из маленьких белоснежных чашечек. И вот очередная картина была дописана и уже украшала стену заведения, а ее автор мчался на такси в аэропорт. Нет, дядя его вовсе не выгонял. Пресыщенный сладостной атмосферой Италии, Бенедикт, как и обычно, захотел ощутить российскую степенность, к которой привык с раннего детства.

Не успел Бенедикт поставить на пол чемодан, как мама принялась обниматься прямо на пороге квартиры. Неудивительно, ведь она не видела сына почти год. Женщина, чей лоб уже покрывали глубокие морщины, радостно тараторила, сколько всего наготовила, а отец сдержанно стоял рядом и улыбался.

Бенедикт увиделся и со своими закадычными друзьями в баре за кружкой пива и громким хохотом на все заведение. Бродил в одиночестве по городским улочкам. Его глаза бегали по сторонам в поисках очередного силуэта, а пальцы рук уже сами собой делали в блокноте карандашные наброски. Вот так обычная шутка дяди подогрела его интерес к художественному процессу. Как же все это увлекательно, оказывается!

В последний день перед вылетом Бенедикт вышел из дома прогуляться в полном одиночестве. Августовское тепло приятно согревало тополиную аллею. Было так хорошо и безмятежно, что даже не хотелось ни о чем думать. Невдалеке молодой человек заметил сооруженную сцену, вокруг которой толпился народ, и приблизился к ней. На сцене за клавишными гуслями сидела девушка в желтом шелковом платье, возле нее два парня в черных смокингах. Каждый из них щипал балалайку.

Они казались какими-то слишком серьезными и надутыми. Бенедикту, естественно, смотреть хотелось только на девушку. Она ему нравилась: гордая осанка, темные изящные локоны, мягкая и загадочная улыбка, особенно взгляд, временами выскакивающий в толпу, будто лучик солнца. Левая рука незнакомки скользила по клавишам, а правая с небывалой грацией порхала над струнами. Убаюкивающей волной струнная мелодия разливалась по всей округе, смешиваясь с танцующим звучанием балалаек.