Денис Басацкий - Кейдж Харман в волшебном мире пегасов

И буквально сразу произошло то, во что совершенно сложно поверить. Вдруг необычайным образом скакун приоткрыл затянутые пеленой глаза, воспрянул ото сна и ясным голубоватым взором посмотрел на девочку. Затем Рик мотнул головой, сбивая слежавшийся на морде пепел, чихнул, вытянулся по струнке и стал медленно подниматься с земли. От увиденного девочка потеряла дар речи. Она чуть попятилась назад, но продолжала сидеть на земле и наблюдать, как ещё минутой ранее погибший конь, теперь становился совершенно живым. Его раны затягивались, а на их месте стремительно росли два огромных крыла с серебристыми перьями, размером с человеческий рост. Невероятное зрелище. Рик встал на дыбы, взмахнул орлиными крыльями и победоносно заржал, повествуя миру о своём перерождении.

Афродита утёрла солёные слёзы с распухших щёк, поднялась и с довольно очевидной опаской подошла к лошади. Пегас переступал с ноги на ногу, звонко цокая копытцами и потряхивая гривой, но как только девичья рука украдкой коснулась носа, вмиг успокоился, покорно склонив голову.

– Ты живой, мой друг. Живой. И какой же красивый.

Мустанг благодарно фыркнул и потянулся к девочке, просовывая голову между рук, слегка касаясь шеи. Так начинался их особый ежедневный ритуал – обязательным приветствием, когда девочка рано утром заходила в стойло. Ей никогда не нравилось, что Рик ночует в душных стенах конюшни, а не беззаботно похрапывает, валяясь на луговой травке. Афродита часто фантазировала, что когда вырастет, то обязательно построит свой специальный манеж или даже целую школу для лошадок, только под открытым небом. И никаких заборов, верёвок и преград, лишь безграничный простор и запах свободы. Туда будут приходить дети со своими родителями, чтобы покататься на лошадях или погладить по шёрстке самых красивых скакунов. Но теперь её родители исчезли, а Рик совершенно не похож на обычного коня, бережно обнимая девочку своими волшебными крыльями.

– Откуда у тебя такие дивные крылья? – спросила она, но тут же осеклась. Несмотря на безусловную магию, оживившую её друга, Рик продолжал оставаться молчаливым собеседником. Потому Афродита продолжила:

– Я не знаю, где мои мама и папа. Бандиты забрали их с собой. – вновь разревелась девочка, чувствую, как нестерпимое одиночество охватывает душу. Родители всё время находились рядом, а теперь их нет. И Афродита не представляла, что ей жить дальше.

– Ты же поможешь мне их отыскать, правда, мой верный друг?

Афродита смотрела на коня с особой надеждой, ведь ей больше не с кем поделиться своим горем. Но на её удивление, Рик повёл себя странно. Он неожиданно встрепенулся, расправил свои крылья и отошёл от девочки на несколько метров, поднимая голову вверх и вглядываясь в сторону холма с одинокой пихтой. Затем несколько раз покрутился вокруг собственной оси, тревожно выдохнул, да так, что по воздуху пролетел мощный поток вибрации, и резвым галопом помчался в лесную чащу. Туда, куда мама запрещала Афродите ходить одной.

– Постой, Рик. Не оставляй меня, прошу. Ты куда?

Девочка бежала за строптивым мустангом в попытках догнать животное, но мускулистые ноги коня проворно отталкивались от земли, необычайно быстро наращивая темп. Постепенно лошадь скрылась из поля зрения своей хозяйки, оставив её наедине со своими мыслями. Буквально сразу же со стороны холма показалась полицейская конница, спешившая к дому. Западный ветер донёс до ближайшего города едкий запах гари, откуда незамедлительно выдвинулась помощь. Служители закона давно прознали о деяниях кровожадной банды, бесчинствующей в местных лесах, но, как и прежде, на несколько часов разминулись с грабителями. Потому им оставалось лишь пообещать девочке, что они обязательно найдут злоумышленников и спасут из плена её родителей.

«Мой конь ожил, у него выросли крылья, и теперь он скрывается где-то в лесной чаще. Мне никто и никогда не поверит». Афродита поклялась никому не рассказывать о чудесном преображении своей лошади, да и вряд ли кто-нибудь из взрослых способен поверить в правдивость этих слов. Даже сама девочка не верила в произошедшее. Она ещё не подозревала, что пережитый страх и горечь утраты разбудил в ней ещё большую силу, в сравнении с тем, когда Афродита одним лишь прикосновением заглушила нестерпимую боль лошадке, умиравшей на холме. Теперь же девочка умела куда больше – дарить лошадям новую жизнь, превращая их души в сказочных пегасов с разноцветными крыльями, сияющими от каждого солнечного блика.