Свенья Ларк - Враг един. Книга первая. Слуга отречения

– Знакомый, – убеждённо повторил мужчина. – Знакомый, вневременной и вечный. Наш мир разделился надвое, началась война, в которую оказалась втянута сотня с лишним поколений. На самом деле так очень часто бывает на грани гибели, ведь к гибели… к ней просто невозможно быть готовым. Особенно если гибнет целая планета. И, когда гибель пришла, мы тоже всё ещё не были к ней готовы, конечно.

Алекс снова ненадолго замолчал, зажмурившись и подставляя лицо солнцу, свет которого пробивался сквозь густую листву над головой.

– Эти кольца из реодия были последней попыткой сохранить остатки нашей цивилизации, – произнёс он, не открывая глаз. – Каждое из них настраивалось на определённую информационную волну и забрасывалось зондами через известные нам червячные переходы на те планеты, где, как мы предполагали, тоже могла существовать разумная жизнь. При волновом контакте с разумом реодий активировал канал, и разумный получал способности тули-па. Способности… и иногда, очень редко – память.

– Значит, эти браслеты с барахолки у музея Боде… – медленно проговорила Верена.

Алекс кивнул, перебирая пальцами острые стебли растущей около скамейки длинной пожелтевшей травы:

– Кольца были заброшены на Землю десятки тысяч лет назад, и теперь какие-то из них наверняка могут оказаться в музеях… в антикварных лавках… или, может быть, найтись на каких-нибудь археологических раскопках… Мы пытаемся отыскать их, но они ведь не подают никаких сигналов, пока не активированы. Это даже не иголка в стоге сена, это песчинки, крошечные песчинки в океане…

– Как же вы этого не предусмотрели? – недоверчиво спросила Верена.

– Пойми, это был жест отчаяния, сплошная теория, поэтому мы вообще очень многого не учли, – Алекс сложил руки на груди, глядя перед собой. – Мы не учли, например, что матрица может посчитать разумными некоторых ваших животных – просто потому, что в нашем мире не существовало ничего подобного. Мы не учли, что Плазмоид переживёт катастрофу и сохранит при этом осознанность.

– Подожди… подожди минутку… ты опять говоришь «мы»…

Алекс улыбнулся, впервые с начала разговора посмотрев ей в глаза.

– Я и мои друзья называем себя ни-шуур. Это означает «рождённые заново». Мы любим этот мир как свою новую родину и поклялись защищать его и его жителей. Но вот тули-па… Знаешь, мы всегда боялись, что их окажется слишком много в числе уцелевших. Долгие века они почти не показывались нам, и крупные столкновения наши на вашей земле тоже были очень редки. Кое-что, конечно, осталось в ваших легендах… на старинных гравюрах… Понимаешь, многие вообще не видят нас после окончательного перехода. Это связано с волновыми искажениями… они зачастую влияют на функционирование зрительных нервов у человека, – Алекс прервал себя, виновато улыбнувшись. – Прости, я не хочу опять вдаваться в детали.

– Но что им надо… этим… тули-па? Чего они хотят?

В кустах позади Верены внезапно раздалось невнятное шуршание, и мгновением позже прямо из-за её спины, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности, вспорхнула какая-то птица, больше всего похожая на мелкого коршуна с опрятной белой грудкой.

Алекс едва заметно покачал головой.

– Это хороший вопрос, Верена, – медленно произнёс он, запуская пальцы обеих рук себе в волосы. – Очень хороший вопрос. Они хотят этот мир. Хотят сделать его своим, понимаешь? Ведь нашего мира больше нет… Им мало просто жить среди людей, как ни-шуур… Конечно, это всё не так просто. На Земле сейчас почти восемь миллиардов людей. Поэтому пока они ещё бьют точечно… расшатывают равновесие потихоньку. Последний их масштабный проект стартовал почти сотню лет назад… к счастью, нам удалось предотвратить катастрофу, но очень многих мы потеряли тогда… С тех пор они старались в основном действовать изнутри, чужими руками. Это вообще их любимый метод, – в голосе Алекса послышалось презрение. – Но вот то, что произошло вчера, – это уже объявление войны. Объявление новой войны или продолжение старой…

– То есть… теперь тули-па бросают вам вызов?

– Да. И нам придётся его принять.

Когда они вышли на плато, было раннее утро. Впереди, далеко внизу, раскинулся неспокойный океан, тёмно-сизый под первыми робкими солнечными лучами. Под ногами поскрипывал растрескавшийся песчаник с пробивающимися из трещин мелкими острыми травинками. Каждая песчинка на земле отбрасывала в сторону длинную острую тень. Тимку слегка знобило – то ли оттого, что его заправленная в джинсы рубашка совершенно не спасала от пробирающего утреннего бриза, то ли от слишком стремительного скачка.