Алла Алая - Василиса. Эпидемия тьмы

Странное это ощущение, когда держишь в руках красные корочки удостоверения мага и понимаешь, что теперь ты уже не инкубаторская. Вот она – новая жизнь! Теперь никто не отмахнётся с ухмылкой, не ткнёт лишний раз носом, мол, чего с тебя взять, не лезь. Всё это осталось позади. Учебный год кончился, экзамены сданы, квалификация пройдена… Можно с гордостью запихнуть удостоверение в карман и выйти в большую жизнь.

Только почему-то мне совсем не было радостно. Как-то не так я себе представляла этот «выход в люди». Нет, доучилась вполне себе прилично, даже почти не влипая ни в какие катастрофы, кроме одного маленького случая, но это не в счёт. Потом ответственно сдавала экзамены, мыча что-то несусветное под зоркими взглядами самых сильных магов Москвы. И стойко прошла все испытания квалификации, за что получила горделивую улыбку своего наставника. Мол, ай да я, ай да… ну вы поняли. Короче, это его заслуга, что из меня получился отличный маг. Я, конечно, не буду умалять его достоинств, но иногда кажется, что это произошло не благодаря, а вопреки…

И вот он, долгожданный момент. Стою посреди кабинета Сёвы, ой, простите, Всеволода Воеводьевича, и смотрю, как великий Константин Борисович с улыбкой протягивает мне красненькие новые корочки мага. На, мол, попугайчик, пользуйся…

Почему попугайчик? Потому, что я – его головная боль, геморрой, радикулит и, хрен знает, сколько хронических и неизлечимых болезней вместе взятых, да ещё и говорящая. Он меня когда видит, с недавних пор, у него бровь дёргается. Потому, наверное, он и радовался больше меня, что я с его шеи слезла и вступаю во взрослую жизнь. Меньше забот, так сказать.

А мне стало грустно. Перемены не всегда хорошо. Иногда они приводят к неожиданным последствиям.

– Присядь, девочка, у меня к тебе разговор есть, – Всеволод Воеводьевич, как только закрылась дверь за Любавиным, тяжело вздохнул и плюхнулся на кожаный диван, похлопав по нему ладонью, – ты теперь у нас дипломированный маг. Мне нужна твоя светлая голова с креативными идеями.

– Вам её отстегнуть или сами отрежете? – похихикала я.

Но Сёва покачал головой и скривился:

– Не смешно, Вась! Садись, давай, шутки кончились.

От его тона мне стало как-то совсем нехорошо, и я села.

– Что в мире творится, знаешь?

Пожала плечами. Мир людей переставал меня волновать уже давно. Я редко ходила по улицам, совсем не ездила в транспорте и почти ни с кем из человеков не общалась. Ну, разве что, с Вахтангом. От него-то и слышала, что некая зараза косит всех подряд, не разбирая, молодой или старый. Увидев его беспокойство, я пожелала здоровья ему и супруге, а также будущему наследнику его рода. Так, на всякий случай.

– Что-то слышала. Но нас это как касается?

– Касается, – кивнул недовольно директор и снова тяжело вздохнул, – это наша зараза.

Я гыкнула:

– То есть?

– То и есть. Пока возились, проглядели прорыв. Да такой, что я и не упомню, когда в последний раз так прорывало. Сечёшь?

Пока не очень. Поэтому разумно промолчала. А Сёва продолжил:

– В восьмом квадрате, на вот такусеньком ручейке, – он сдвинул пальцы, демонстрируя мне узкую щель, – прорвало сразу два слоя.

– И? – подогнала я, потому что его манера говорить растянуто и неспешно вызывала во мне тихое раздражение.

– И эта зараза со второго слоя.

– Так в чём проблема? Закрыть прорыв сложно?

Директор резко встал и отошёл к окну. Помолчал минут пять и потом тихо буркнул:

– Второй слой был открыт восемнадцать дней…

Я присвистнула. Вот это уже плохо. По теории прорывов, мы проходили в инкубаторе, за каждый час открытого первого пространства в наш мир может попасть от одного до пяти монстров. Они там достаточно крупные, поэтому переходят долго. Со второго слоя при одновременном прорыве вглубь за час сюда проходит двадцать литров тёмной материи… Математика застряла в мозгах. Восемнадцать суток по двадцать четыре часа… Мамочки!

– Вся беда в том, что это была материя воздушная! – хлопнул по стеклу Сёва и обернулся ко мне, – Мы должны её собрать.

Я втянула голову в плечи и хмыкнула:

– А как? Куча тонн материи…. Это не возможно! Но, подождите, Всеволод Воеводьевич! А как же наши-то пропустили? Экологи-то, где были?

– Наши?! – он рявкнул так громко, что в стеклянном шкафу затряслись бокалы, – Искали одну очень непоседливую девочку, которую приходится всё время вызволять из каких-нибудь передряг!