Мария Устинова - Его невеста

По высокой траве я побрела к «мерседесу». К трупу, как мухи, начала слетаться свита. Хозяева ушли, можно «пировать».

Рядом с машиной Эмиль почувствовал себя уединенно. Я собралась сесть за руль, но он мягко положил ладонь на дверцу, преградив путь, и взял меня за руку. Ладонь была теплой, сухой – и странно напряженной, словно он сдерживал дурь.

– Ты еще долго будешь иметь мне мозги? – тоном, каким обычно говорят комплименты, спросил он.

Слегка размял руку – правую, как всегда, чтобы я за пистолет не схватилась, и прикоснулся губами к пальцам. Я автоматически сжала руку. Если честно, мне нравилось, но на контакт я пойду в одном случае – если ему угрожает смертельная опасность. В остальное время я прячусь в раковину и не решаюсь выйти наружу.

Не знаю, в чем дело. Может быть, привычка, или страх вновь потерять независимость.

– Ты меня расстраиваешь, – сказал Эмиль. – Сильно расстраиваешь, Яна.

– Мне нужна передышка и все, – торопливо пояснила я. – А ты мне обещал три месяца дать подумать, помнишь?

– Помню. Поэтому еще жду.

Мне ни черта не нравился тон, я не смогла его понять. Он надел какую-то новую маску, которую прежде я не видела. Зачем, Эмиль? Мы знаем друг о друге все до последнего крика.

Пальцы медленно двигались, разминая ладонь. Эмиль смотрел мне в глаза, пока я не сдалась.

– Ладно, – вздохнула я. – Давай сходим. В субботу?

– Я за тобой заеду, – лицо осталось непроницаемым. – У меня к тебе просьба. Оденься красиво, хорошо?

А что, стыдно вести меня в приличное общество? Но я почти не разозлилась: это у нас давний бой. Эмиль, наконец, отпустил руку, и я села за руль, размышляя, не дурака ли сваляла, когда согласилась на свидание.

Обратный путь был долгим. Небо на горизонте становилось ярче – летом светает рано.

Я уже была на Ворошиловском мосту, когда зазвонил телефон. В центре оживленно даже в это время, а после почти бессонной ночи я не доверяла своим реакциям. Я припарковалась за мостом и взглянула на экран телефона.

Не знаю, можно считать это удачей или нет, но звонил Андрей.

– Да, – немного резковато ответила я.

– Встретимся? – он сказал одно слово и замолчал. Ни «привет», ни «как дела», тон ровный, даже вроде бы добрый, но доброта вампиров часто обманчива.

– Давай, я как раз рядом.

Я оглянулась, увидела, что дорога свободная и отъехала от обочины. Андрей жил в доме моего бывшего мужа, а это недалеко. Через несколько минут я остановилась перед коваными воротами, поджидая охранника.

Дом совсем не изменился – сколько тут всего случилось, сколько он сменил хозяев… Андрей говорил, что строил его сам – значит трех, включая его самого.

Наконец, мне открыли, и я въехала за ограду, строптиво добавив газу. На Андрея я злилась. Эта злость преследовала, как неприятная аура, хотя злиться я не имела права: Андрей ничем не обязан ни Эмилю, ни мне.

Я бросила машину на стоянке и пошла к крыльцу. Небо стало светлее, так что в дверях меня встречал охранник, а не Андрей. Вампиры избегают света, если возможно.

– Хозяин вас ждет, – вампир пропустил меня в дом. – Второй этаж…

– Я знаю, куда идти, – огрызнулась я.

Хозяин! Об этом месте я привыкла думать, как о доме Эмиля.

Я взбежала по лестнице и решительно пошла к кабинету – в доме я прекрасно ориентировалась. Поврежденные пулями стены никто не привел в порядок. Такое впечатление, что дом мэра – это пост, а не жилье. Наверное, так и есть.

Я толкнула дверь и остановилась на пороге. В последний раз я видела Андрея весной.

Он развалился за столом, будто не ждал гостей, и листал толстенную книгу. Заметив меня, Андрей бросил ее на стол и встал.

Мы застыли, рассматривая друг друга.

Выглядел он неплохо. В нашу последнюю встречу его лицо, скажем так, оставляло желать лучшего.

Огнестрельные раны зажили, но оставили некрасивые шрамы под глазом – почти на всю скулу. Один был глубоким, видимо, раздробленная кость не восстановилась до конца. Разбитая челюсть срослась, но с дефектом, асимметрия нижней челюсти бросалась в глаза. И так неровная улыбка стала жутковатой. Вот что бывает, если не обращаешься за медицинской помощью после выстрела в лицо.

Эти шрамы он получил, защищая меня.

– Привет, – он улыбался, не показывая клыков.

Карие глаза осматривали меня с интересом, и без малейших сожалений, словно он не испытывал вины за то, что сделал или наговорил… Ладно, он ведь и не должен?

Андрей вышел из-за стола. На нем оказались джинсовые шорты, порядком потрепанные – или это стиль такой? Рубашка расстегнута наполовину, будто ему жарко, хотя кондиционер старался вовсю. Я в своей дурацкой майке без рукавов уже покрылась мурашками. Окна были плотно зашторены, создавая иллюзию, что еще не рассвело.