Синтия Хэнд - Свободная

Ее можно понять. Пен очень сексуальный. В его карих глазах и мужественном совершенстве лица есть что-то невероятно притягательное. Но, черт побери, и Венди туда же?

– Парень, с которым мы познакомились в Риме, – отвечаю я.

Ну, это самое близкое к правде, что я могу сказать, не выдавая все подробности романа Анджелы и ее тайного, «поклянись, что никому не скажешь, Клара», парня. Который, по ее же словам, оказался лишь летним увлечением. И с тех пор, как мы вернулись в Вайоминг, она старательно делает вид, словно вообще не знает, кто такой Пен.

– Я уже упоминала, что хочу побывать в Италии? – выразительно подняв брови, спрашивает Венди. – Ничего себе.

– Да, там много сексуальных парней, – соглашаюсь я. – Правда, потом они превращаются в пузатых мужчин средних лет с зачесанными назад волосами в костюмах от Армани, которые смотрят на тебя так и говорят: «Привет, как дела?»

Я старательно изображаю развратную итальянскую ухмылку, а затем приподнимаю подбородок и посылаю ей воздушный поцелуй.

– Фу! – Венди смеется.

Я закрываю ноутбук, радуясь, что отвлекла ее внимание от Пена.

– Вот такой была моя поездка в Италию. – Я похлопываю себя по животу. – И я набрала там около двух килограммов из-за пасты.

– Знаешь, это к лучшему. Раньше ты выглядела чересчур худой, – успокаивает Венди.

– Ну, спасибо.

– Что ж, не хочется портить веселье, но мне пора, – говорит она. – Мне еще столько всего нужно сделать до завтра.

Мы встаем с дивана, и я поворачиваюсь к ней, не в силах вдохнуть от предстоящего прощания.

– У тебя все получится в Вашингтоне. Уверена, тебе там очень понравится, и ты станешь лучшим ветеринаром в мире, но я буду скучать по тебе, – признаюсь я.

В ее глазах, как и в моих, блестят слезы.

– Мы же будем видеться на каникулах, да? К тому же ты можешь писать мне. Не пропадай.

– Не пропаду, обещаю.

Венди сжимает меня в объятиях.

– До встречи, Клара, – шепчет она. – Береги себя.

Когда она уходит, я забираю коробку и несу ее в свою комнату. Закрыв за собой дверь, опускаю коробку на кровать. И там, среди вещей, которые я одалживала Венди, нахожу кое-что и от Такера: рыболовную приманку, которую купила ему в магазине снастей в Джексоне, – он называл ее «Счастливая морковная приманка», – высохший полевой цветок из венка, который он сплел для меня, диск с песнями о ковбоях, полетах и любви, который я записала для него в прошлом году и который он слушал тысячи раз, хотя, наверное, считал песни банальными. Он вернул мне все это. И я злюсь из-за того, что это так сильно ранит меня и что я до сих пор цепляюсь за наши разрушенные отношения. Поэтому я прячу вещи обратно, заклеиваю коробку скотчем и убираю в дальний угол моей гардеробной. А затем мысленно прощаюсь с Такером.

«Клара» , – раздается у меня в голове голос за мгновение до того, как меня окликают вслух.

Во дворе Стэнфордского университета собралось около полутора тысяч первокурсников и их родителей, но мое имя слышится громко и ясно. Я проталкиваюсь сквозь толпу, выискивая волнистые темные волосы и сияющие зеленые глаза. Вдруг люди расступаются в стороны, и я вижу его со спины, примерно в шести метрах от меня. Как всегда. И, как всегда, внутри меня словно звенит колокольчик узнавания.

– Кристиан! – поднеся руки ко рту, кричу я.

Он оборачивается, и мы устремляемся навстречу друг другу сквозь толпу. В мгновение ока мы оказываемся рядом, и мне едва удается скрыть за улыбкой счастливый смех от того, как хорошо вновь оказаться вместе после столь долгой разлуки.

– Привет, – громко говорит он, чтобы его не заглушили голоса окружающих. – Так круто, что мы с тобой встретились

– Да, очень круто.

До этой минуты мне и в голову не приходило, как сильно я по нему скучала. Все мои мысли занимали другие люди – мама, Джеффри, Такер, папа, а также осознание того, с чем приходится попрощаться. Но сейчас… Кажется, будто привычная боль вдруг прошла, и на душе вновь стало спокойно. В такие моменты понимаешь, как сильно на самом деле боль терзала тебя. Я так скучала по нашему мысленному общению. По его лицу. И улыбке.

– Я тоже скучал по тебе, – ошеломленно произносит он, наклоняясь к моему уху, чтобы я смогла его расслышать.

От его теплого дыхания по шее расползаются мурашки. Я неловко отступаю назад, окутанная возникшим смущением.

– Как жилось в глуши? – удается выдавить мне, потому что больше ничего не приходит в голову.

Его дядя каждое лето увозит Кристиана в горы, подальше от Интернета, телевизора и других отвлекающих факторов, где они усиленно практикуются в призыве венца, полетах и других ангельских навыках. Кристиан называет это «летним лагерем» и делает вид, словно побывал в военной учебке.