Кристина Корр - Волшебная няня, или История о том, как я женился на ведьме

– Ты портишь мне настроение, – многозначительно произнёс этот смышлёный малыш и насупился.

Глория засмеялась и выпрямилась в полный рост. Собрала посуду и салфетки на поднос, и предложила:

– Тогда давай заканчивать и отправимся на прогулку. Не хочешь понести корзинку из-под хлеба?

– Нет.

– Ладно, – отозвалась Глория и ласково провела ладонью по лакированному боку креденции, свободной рукой удерживая поднос. – Не хочешь извиниться перед ней и вежливо попросить отойти?

– Зачем? Ты же можешь щёлкнуть пальцам… и даже нести это в руках не обязательно, разве ты не можешь сделать так, чтобы посуда плыла по воздуху?

– Могу, – охотно согласилась Глория. – Но я стараюсь не злоупотреблять волшебством. Особенно, если могу что-то сделать сама. Жизнь – в движении, слышал такое выражение?

– Ты глупая, – хмуро отозвался Марк, не собираясь извиняться перед какой-то тумбой. Вот ещё!

– А ты упрямый, – весело парировала Глория и показала язык. – Ме-э!

Марк вспыхнул и стремительно повернулся к креденции.

– Отойдите, пожалуйста, – буркнул недовольно, но «мебель» послушно вернулась на своё почётное место и плотно прикрыла дверцы…

– Не так сложно, правда? – хмыкнула и отправилась в кухню…

На прогулку Марк взял рогатку, а Глория зонтик и несколько кусочков мяса, завёрнутых в кондитерскую бумагу.

На небе сгущались тучи. Ветер гнул хрупкие ветви яблоневых деревьев, срывая с них цветы.

… до самого пруда Марк пинал валяющийся на дороге камень.

– Испортишь башмачки, – бесстрастно заметила Глория, выглядывая Германа, приложив руку «козырьком» ко лбу.

– Папа купит новые, – отмахнулся несносный мальчишка, со всей силы пнув камень.

– А если бы обувь покупалась на твои личные деньги, ты бы также с ней обращался? – убрав руку, бесстрастно поинтересовалась Глория. – Представь, ты кому-то подарил плюшевого медведя, на которого долго-долго копил!.. а этот кто-то взял этого медведя и прямо на твоих глазах как пну-ул! Или порезал ножницами.

… больше Марк камни не пинал и поглядывал на них с опаской.

Правда Глория не тешила себя пустыми надеждами. Стоит ей отвернуться, мальчишка опять примется хулиганить. Дети всегда так поступают. В них кипит неуёмная бурная энергия, требующая выхода. Поэтому нужны игры. Активные игры…

– Предлагаю пробежать на перегонки вон до той сосны. Если справишься, познакомлю тебя со своим ещё одним другом и даже разрешу его покормить. Хочешь?

– Странные у тебя друзья, – отозвался мальчишка, сунув руки в карманы шорт. – Сама беги, если надо. И отдай мою рогатку, – заявил требовательно и нетерпеливо зыркнул из-под густых бровей.

Отдав «оружие», Глория пронзительно свистнула. На плечо плавно спланировал ворон. Приветливо потоптался и раскрыл клюв, выпрашивая угощение.

Марк ошарашенно распахнул глаза и попятился.

– Он безобидный и очень дружелюбный, – улыбнулась Глория, разворачивая свёрток с мясом. – А за тобой пруд, ты можешь в него свалиться, если не будешь внимателен.

– Это и есть твой друг? – опасливо спросил Марк, остановившись.

– Да, его зовут Герман, – протягивая «лакомство», отозвалась Глория.

И тут Марка осенило. Он изумлённо распахнул глаза и гневно выкрикнул.

– Это же та птица, помешавшая мне!

– Та, – согласилась легко. – Только я его об этом не просила, Герман так здоровался, – немного слукавила Глория. – Но в следующий раз Герман так больше не будет. Да, Герман?

… Герман клевал мясо.

Глава четвёртая

Мальчишка быстро потерял интерес к птице. Ну или успешно делал вид, что потерял. Он старательно пытался отгородиться, словно стоит ему хоть немного открыться, и проклятая нянька заберёт у него самое ценное. Единственного дорогого и близкого человека. Отца. Встанет между ними нерушимой стеной и папе уже не будет нужды беспокоиться о нём, о своём сыне, ведь теперь есть человек, на которого можно переложить всю ответственность.

Глория понимала. Сочувствовала и всегда искренне жалела несчастных детей, но жалости не показывала. И занималась не только воспитанием обиженных на весь мир маленьких человечков, но и самой главной своей обязанностью, воспитанием родителей. А это, пожалуй, намного труднее.

Стоило вспомнить мрачное, вечно недовольное лицо Аша Уокера и хотелось передёрнуться. По спине пробегал озноб и волоски на затылке шевелились. Сколько высокомерия во взгляде и вместе с тем затаённой обиды и одиночества…