Егор Фомин - Химера

На следующий день Женя с трудом заставил себя заняться делами, кое-как дождался обеда и тут уж набрал номер. На первые звонки никто не ответил, и он успел забеспокоиться, вдруг она не хочет с ним разговаривать? Сомневаясь, стоит ли проявлять настойчивость, он позвонил снова, и теперь трубку взяли.

– Алло? – голос был женский, но совершенно незнакомый.

– Простите, – растерялся Женя, – а Тоню… с Тоней можно поговорить?

– Тося умерла, – ответила женщина и всхлипнула.

Она попала под машину. Через каких-то двадцать минут после прощания с ним. Через двадцать минут после невероятно счастливой, чудесной встречи…

Мысли толкались в голове, застаивались, звенели в ушах, заслонялись друг другом, но не исчезали.

Женя тогда даже подумал, что ему показалось. Люди заполнили площадку, загородили девушку, и он уже не только не мог убедиться, что она действительно улыбнулась ему, но даже не видел, оставалась ли она еще в вагоне.

– Осторожно, двери закрываются. Следующая станция… – объявил электрический голос, но продолжения Женя не услышал, потому что она вытянула шею, тоже пытаясь разглядеть его за спинами вошедших.

Поймав его взгляд, она улыбнулась, скорчив задорную гримаску, и он не удержался – тут же улыбнулся в ответ.

Поезд тронулся, плечи и головы пассажиров сместились, и девушка снова исчезла. Весь перегон Женя думал об этой пойманной улыбке и о девушке. О том, как она вошла с тетрадкой в руках и посмотрела по сторонам, задержав на нем взгляд. Размышлял, стоит ли растолкать всех и подойти. Искал слова, которыми стоило бы начать разговор. Поезд с шорохом и лязгом катил по тоннелю, а Женю одолевало малодушие. Ну, улыбнулась, но он ведь даже не разглядел ее. Может, она не так и миловидна. Может быть, даже вовсе не красивая, или улыбалась не ему. Он будет стоять перед ней, тупо барахтаясь в своих заготовленных фразах. Может быть просто ничего не делать? Лучше хранить светлое воспоминание о счастливо пойманной улыбке, чем о неловкости и разочаровании.

На следующей станции снова закрутился поток пассажиров, и в кратком просвете Женя увидел, как она села на освободившееся место, уже не оглядываясь. Вот и определилось, решил он. После перегона опять открылись двери и Женя вышел на пересадку. Однако в дверях вновь поймал ее взгляд. Как будто она сожалела.

А ведь и ему было жаль, что больше не надо ехать с ней в одном вагоне. Скованный одновременно четкостью этой мысли и собственной нерешительностью, он остановился у вагона. Почему-то стоял и поезд. Двери оставались открытыми, молчал электрический голос. Как будто это было не метро, вечно спешащее и суетливое.

В этот миг Женя словно почувствовал неслышный ритм происходящего. Сквозь окно вагона увидел ее волнистые волосы цвета спелой пшеницы и сделал небольшой шаг в сторону. Здесь она могла увидеть его, если бы обернулась. Поезд продолжал стоять, она подняла голову и посмотрела в окно. Заметила, положила тетрадку в сумочку, поднялась и вышла на платформу. Она сделала это быстро, но без спешки, как будто поезд ждал именно ее. Двери захлопнулись, вагоны один за другим укатили в темноту тоннеля. «Зеленые?», подумал Женя, вспоминая цвет ее глаз за стеклом вагона.

Девушка поглядела вслед исчезающим в туннеле огням, потом повернулась к нему и улыбнулась.

– Сходим в кино? – спросил он.

Она пожала плечами и кивнула.

«Зеленые», – решил Женя, – «и чуть вздернутый носик».

Вечер вышел чудесным. Она не спешила, он мог позволить себе вернуться поздно. Сходили в кино на фильм, который ему показался совершенной чушью. Она же отнеслась к фильму с чудесной легкостью.

– Если это тебя развлекает, почему бы не поверить? – улыбнулась она, отрывая лоскут сахарной ваты.

– Кажется ошибкой – сказать «развлечение» и «вера» в одной фразе, – заметил он, желая продемонстрировать свою начитанность и намекая на некоторых отцов церкви, считающих веселье грехом.

– Ай! – сморщила она нос, явно оценив его посыл, – серьезность портит весь вкус.

Все остальное было легко так же, как ее слова, как пряди ее длинных волос, поднимаемых дуновениями ветра. Все было как-то само собой, как подвернувшийся сеанс в кино, сладкая вата и набережная. Как вечерняя прохлада.

Он накинул ей на плечи свой пиджак и заметил, что майским вечером стоило бы одеваться чуть теплее.

– Одеваться по погоде так же скучно, как одеваться модно, – ответила она.