Марина Ясинская - Арена заблудших

© Марина Ясинская, текст, 2022

© ООО «РОСМЭН», 2022

Взглянуть на свое отражение в зеркале было страшно, и потому Кристина подсознательно оттягивала этот момент. Сначала тщательно сложила тонкое от частых стирок полотенце, затем проверила, закрыт ли тюбик с пастой. Повернула свою зубную щетку так, чтобы головка смотрела прямо вперед. Поправила зеленую, мамину, повернутую к стене. Глупая привычка, родившаяся в детстве; тогда ей казалось, что если все щетки будут стоять ровненько и смотреть в одну сторону, то сегодня дома скандала не будет. Впрочем, тогда у зеркала стояло только три щетки. Теперь – четыре. И вот именно четвертая, с глупым динозавром, почему-то всегда смотрела куда надо… Бесит!

В порыве раздражения Кристина повернула щетку с динозавром вбок, скомкала только что тщательно разглаженное полотенце, резко вскинула голову и с вызовом уставилась в зеркало. Ну? Кто там? Давай! Покажи себя!

Из зеркала смотрело знакомое отражение: голубые глаза, яркие черные брови, слегка растрепанные пепельно-белые волосы ниже плеч и черный чокер на шее, с круглым серебряным кулоном.

Облегчение тут же смыла волна очередного раздражения. Дожили! Она опасается собственного отражения в зеркале!

Сердито щелкнув выключателем, Кристина вышла из ванной.

Из кухни доносился запах слегка подгоревшей яичницы. Каждый день – яичница. Каждый день – подгоревшая. Бесит!

– Кристина! Ты идешь? – полетел по узкому коридору голос матери.

Кристина раздраженно вздохнула – конечно идет, куда же еще она денется? – и прошлепала на кухню. За столом, втиснутым в угол, уже сидел младший брат. Развернуться в тесной кухне было невозможно, но все же Кристина постаралась усесться как можно дальше от Кирюши.

– Когда ты уже сделаешь себе нормальную прическу? Чем тебе не нравились твои волосы, что ты их так изуродовала? – проворчала мать.

– Ой, вот только не начинай, – простонала Кристина. Война за волосы шла с тех самых пор, как она их перекрасила, и ждать со стороны противника капитуляции в ближайшее время, похоже, не приходилось.

Мама со стуком поставила на стол тарелку. Неизменные кляксы белков, в которых бултыхались непрожаренные желтки. Эти два противных студенистых глаза пялились на Кристину каждое утро. Ломтики ржаного хлеба на краю тарелки напоминали щерящийся рот. Не завтрак, а угощение для Хеллоуина.

Тонкие коричневые края яичницы пригорели. Это надо умудриться из раза в раз так готовить яйца, чтобы снизу они подгорали, а сверху не прожаривались!

– А огонь убавлять не пробовала? – буркнула Кристина, брезгливо глядя на неаппетитное блюдо, а потом принялась пилить его вилкой; она знала, что отломить кусочек не получится, яичница всегда словно резиновая.

– А помочь матери с завтраком не пробовала? – бросила в ответ мама, сердито отскабливая сковороду в раковине. В голосе звучало застарелое раздражение, от резких движений грозил рассыпаться небрежно собранный узел каштановых волос с отросшими седыми корнями. – Вся такая самостоятельная и взрослая, а на деле совершенно бесполезная! Дома палец о палец не ударишь!

«Бесполезная» было одним из любимых эпитетов, которыми мама награждала дочь. Кристина привычно подавила рвущийся наружу ответ. Она знала, что если возразит, то мать заведет привычную шарманку о том, как она работает в больнице в две смены и остается на ночные дежурства, лишь бы принести в семью лишнюю копеечку, как весь дом на ней одной и что вместо претензий дочь могла бы взять и помочь. Выслушивать это было неприятно как в первый, так и в сотый раз, так что лучше промолчать.

А еще лучше съехать и жить отдельно! И тогда никто не будет тобой командовать! Но мечтать можно сколько угодно, только реальности до этого не было дела, и мечты так и оставались лишь мечтами. Это в фильмах и в крупных городах – и то и другое для Кристины в равной степени нереалистично – старшеклассники подрабатывали курьерами, доставщиками пиццы или официантами. А в их дыре устроиться на работу, да еще без образования, да еще на неполный день, было практически невозможно.