Елена Макарова - Абсолютное зло

Я даже не потрудилась придумать правдоподобную отговорку о том, где пропадала последние часы.

– Я была в кафе, – растягивала слова, не говоря ничего определенного.

Ира тут же подскочила с дивана:

– С Ромой?!

Упоминание его имени заставило проснуться задремавшее чувство вины.

– Нет, – бессердечно разрушила ее мечты.

– Ты упускаешь свой шанс, – сидела с таким видом «Я обиделась».

– Возможно, – ответила чисто рефлекторно, возвращаясь мыслями к Дану. Вот с кем я не имела права упустить шанс.

Ира с пристрастием разглядывает меня, и я засомневалась в своем внешнем виде: грязь или дырка на одежде, может, крошки еды на лице?

– Ты что, с кем-то познакомилась? – поразила меня своей проницательностью. Скорей она экстрасенс, а не я. Или же просто хорошо меня знает.

– Можно сказать и так.

Иру это отнюдь не обрадовало. Она начала засыпать меня вопросами, воображая жутчайшие картины:

– Где ты с ним познакомилась? Он из консерватории? Вы вместе учитесь? Как хорошо ты его знаешь? Маш, не натвори глупостей. Тебе маньяков в жизни мало?

– Да никакой он не маньяк! – прекрасно понимала, на кого она намекала.

– А кто? – не отставала, требуя подробностей.

– Старый знакомый, – не стала юлить. Так хотелось кому-нибудь доверить свой секрет.

– Старый? – Ира театрально схватилась за сердце: – Только не говори, что он старик? Не один из тех древних старцев, что преподают у вас в консерватории?

– Нет, – рассмеялась я.

– Тогда в бой! Ни один нормальный парень не устоит перед тобой.

Не хотела предаваться, возможно, несбыточным мечтам. Не оправдавшиеся надежды ранят сильнее всего.

– Мне кажется, он не воспринимает меня всерьез, – признала правду. Хотя бы перед собой надо быть честной: я не интересна Дану как девушка.

Наверное, все эти мысли отразились у меня на лице, сделав печальной, поскольку Ира задала неожиданный вопрос:

– Маш, ты что, влюбилась?

Любовь ли это? Или она трансформировалась в нечто другое, став лишь приятным воспоминанием? Если еще вчера я могла допустить такую вероятность, то сегодняшний вечер всё изменил. Будто любовь никуда не исчезла, а просто тлела, дожидаясь своего часа – момента, когда она разгорятся с новой силой. И это напугало меня: возможно, я люблю человека, которого больше нет.

– Тебе разве завтра не надо сдавать работу по экономике? – резко сменила тему, не желая сейчас касаться столь личных моментов.

Она всё поняла, и сделала вид, будто вместо того неловкого вопроса мы только и делали, что обсуждали ее курсовую работу.

– Надо, – кивнула с таким видом, будто собственный маникюр волновал ее больше, нежели хорошая оценка, – но главное, что от меня требуется, это хорошо выглядеть.

Ее подход к учебе меня поражал, а порой шокировал.

– А готовиться не пробовала?

– Зачем? – она продефилировала по комнате, демонстрируя все свои козыри. – Всем необходимым меня наградила природа.

С этим не поспоришь, к тому же она всегда сдавала все предметы на «отлично».

– Тебе видней, – я поднялась с кресла и поплелась в сторону своей спальни. – А мне, в отличие от тебя, нужно готовиться, так что я буду у себя грызть гранит науки.

Но сконцентрироваться на конспектах никак не удавалось. В голову неизбежно лезли мысли о Роме и его откровенном признании. Возможно, это эгоистично, но все меркло, когда меня, словно волной, накрывало осознанием, что Дан вернулся: нечто похожее на внутренний трепет от обладания чем-то давно желаемым. А я мечтала только об одном: чтобы Дан стал по-настоящему моим.

***

Из телевизора в гостиной доносилась музыка. Одна из тех песен, которая въедается в память, стоит ее только услышать, и которую напеваешь до тех пор, пока не возненавидишь. Но со мной этого еще не случилось, и я с энтузиазмом исполняла ее, пока мыла посуду.

– У тебя красивый голос, Ри-Ри.

От неожиданности я подпрыгнула, тарелка выскользнула из рук и со звоном разлетелась по полу на несколько осколков.

– Твою мать, Дан! – не смущаясь, выругалась, хотя знала, что он не любил, когда нецензурно выражались, особенно девушки. Игнорируя его осуждающий взгляд, подбирала кусочки керамики. – Не будь ханжой, сам не святой, — не выдержала давления. — Если ты не материшься при мне , это не значит, что ты вовсе этого не делаешь.

– Я не святой, — согласился, хотя мне мало в это верилось. Для меня он идеал. Безупречный. — Но мне хватает такта и уважения, чтобы не делать этого в твоем присутствии.