Нани Кроноцкая - Я бегу по снегу босиком

Ей предлагали службу в Управлении. Во внешней разведке, в контрразведке – агентная деятельность, а еще… А еще – рассмотреть перевод в создаваемую этим летом Академию Взаимодействия Иных Сил. Специальную – только для иных. Восхитительно. Невероятно!

Люся вспомнила лицо дракона, слушающего ее речь в ресторане. Она и заподозрить не могла в этих древних такого вот спектра эмоций. Надо признать – он был хорош. И теперь Люся точно знала, отчего они все вымирают. Странный коктейль из неисправимого романтика и невозможного циника с толстым налетом скептицизма. Со множеством точек уязвимости и низким уровнем чувства самосохранения – как вообще он дожил до наших дней? Ах да, могущественный. Только этого его и спасало.

Она шла по тротуару Литейного, разглядывая окна и витрины. Всматриваясь в лица людей, ловя эмоции и мысли. Целый людской океан. И ей плыть в нем теперь. Оставалось решить – в какой роли: трески, водоросли либо акулы. А может, и вовсе – она айсберг. Представила. Вспомнила лицо Ладона в ресторане тем вечером. Вновь усмехнулась. Точно – не мелким планктоном. На выбор своей роли у Людмилы было еще целое долгое лето. И она выберет. А пока – на вокзал, брать билет и в деревню, там ждут. Встречай, мир, великую и ужасную Люсю Заралунга.

“Беда приходит не как гроза. Она приближается тихими голубиными шагами. “ (Фридрих Ницше)

В кабинете главного врача отделения интенсивной терапии главного военного клинического госпиталя имени Н. Н. Бурденко 7 7 ГВКГ им. Н.Н. Бурденко – военный госпиталь, одна из крупнейших больниц РФ, первое в России государственное лечебное учреждение (Москва). было непривычно многолюдно.

Полковник медицинской службы Антон Клавдиевич Дивин с трудом подавил в себе острое желание развернуться и выйти. Увы. Эти люди – все-все ждут его. Великого и ужасного А.К. Дивина собственной персоной.

Госпиталь был переполнен ранеными, дежурившими сотрудниками органов внутренних дел всех сторон и всех званий. Врачи не справлялись, поступившие умирали ежечасно. Просто уходили. Остановить процесс не удавалось, как не удавалось и найти причину происходившего.

Устало он упал на кресло, обреченно глядя на экран. Пиликнул мессенджер телефона. Незнакомый номер. Открыл и вздрогнул.

«Здравствуй, дорогая. Я не рад».

*“Хочешь ли знать, что вам делать?”*

Очень знакомо. Стиль тот же: никаких приветствий и сразу загадки. Маричка, чернокожая заноза. Как он мог ее в себя впустить, разрешить подойти ей так близко?

Даже когда (уже после, читая досье негритянки, выуженное из толстенного личного дела) Антон вынужден был самому себе признаться, что он был лишь ступенью, он все еще в это не верил. Просто удобная дверца в дом к их семье или даже – к Ладону.

Девица была одержима странной идеей стать полноценным драконом. Рожденная с четвертью древней крови, многие годы она посвятила лишь решению этого своего софизма 8 8 Софи́зм – формально кажущееся правильным, но ложное по существу умозаключение, основанное на преднамеренно неправильном подборе исходных положений .

Всегда безуспешно. Только рядом с Ладоном она вдруг смогла ощутить себя совсем немного, но драконессой. Может, это и была ее «любовь?» Ладон никогда не обманывал женщин, себя не обещал им – никому и никогда. Для него и Маричка была лишь приключением. Разнообразием, как экзотическая птичка.

А еще – он узнал ее имя. Настоящее имя потомка дракона всегда очень ценный трофей. Дракон может позвать – и она подчинится. Всецело. Об этом знал только Антон.

Как же странно. Она всегда шла по головам – не жалея живых, не сомневаясь ни минуты, а тут – словно кукла, слепа и послушна тому, кто рожден быть драконом.

И все же – хочет ли знать он? И зачем? Она никогда не делала предложений просто так – Антон отлично все помнил. И цена, должно быть, непомерна. Он врач. Он обязан спасать. Тех неугодных людишек, что пошли войной на его мир, соблазнившись причастностью к силе настоящих азеркинов? Ох, Антон, ты темнеешь.

Как там говорил о ней Лад: «Я пытался ее разуверить в желаньях. Что толку? Это все равно, что убеждать безногого в том, что можно ползать всю жизнь на руках очень быстро и притом – экономить на зимних ботинках. Безумство».

Антон вдруг очнулся. Кабинет был почти пуст, лишь молодая врач из блока интенсива терпеливо ждала его, явно уже на ходу засыпая. Бедняжка.

– Простите, я кажется, задумался. Вы с новостями?