Макар Файтцев - Личная жизнь генерала

Он достал из конверта письмо.

Ей хотелось ринуться, вырвать бумагу из рук и разорвать на мелкие кусочки. Но она лишь впилась ногтями в колени да закусила губу.

– Это то, чем тебя шантажировали? – спросил Лавр, убирая бумагу обратно.

Она кивнула и, не в силах сдержаться, вдруг заплакала, отвернувшись к окну.

Чтобы скрыть девушку от любопытных глаз, молодой человек подошёл к ней и встал так, чтобы не было её видно. Положил ладонь на макушку и погладил, словно старший брат младшую сестру.

– Не плачь, жизнь наладится, вот увидишь.

– Спасибо, – еле слышно шепнула она, слизывая с губ солёные слёзы. – Куда меня теперь?

– Не знаю. Георг не давал пока никаких распоряжений. Есть где жить, пока дом продадут? Потом купишь что-нибудь. Георг запросил хорошую цену за дом. Так что твоей доли хватит, чтобы купить в провинции небольшую квартиру, не трогая свои сбережения.

Она почувствовала его, как собака чувствует хозяина. Она всегда знала о его приближении. Где-то внутри, на интуитивном уровне. И только потом услышала эту твёрдую поступь. Генерал умел ходить по-разному: бесшумно, словно ночной хищник, громко, заранее оповещая противника, что явился победитель.

Сердце затрепетало, как листок на ветке, готовясь оторваться. Она сжалась в комок. Пыталась успокоить дрожь. Но тело не слушалось. Разум не подчинялся. Её естество, вопреки всем законам природы, заныло, скрутилось тугой спиралью и запульсировало, выбрасывая живительные соки. Кровь прилила к щекам. Глаза заморгали часто-часто. Замерла.

Он не зашёл сразу в зал. Она слышала, как Георг даёт указания, беседует с очередными клиентами, и даже смеётся. Как он может смеяться, когда она здесь умирает от страха и желания?

Всё смолкло. Звуки исчезли. Она не повернула головы. Она чувствовала, что он здесь, у дверей, за её спиной. Надо повернуться, подойти, упасть на колени и молить о пощаде. Он должен понять. Он должен простить, ведь она ни в чём не виновата.

Он стоял в дверях и смотрел на неё. Она чувствовала его взгляд. Как? Интуиция? Та связь, которая была между ними, не оборвалась? Тысяча нейтронов переплелась на внеземной орбите, и теперь они посылали импульсы. Ему. И ей.

Георг

Я поручил бригаде заняться поисками принцессы, а сам поехал в аэропорт. Сегодня я воспользовался пассажирскими авиалиниями. Сам не знал, зачем лечу. Я должен быть там, где принцесса. Именно поэтому я и генерал, чтобы у меня была безграничная власть по контролю наследницы престола. Так посчитали министры, что больше никому не под силу удержать её в руках.

Я смотрел на белые барашки облаков, которые пробивал наш лайнер. И мне до боли в сердце захотелось вернуться в детство, в своё беззаботное детство, из которого так хочется вырасти. Вспомнилось, как мы с мамой придумывали сказку с облачными героями. Я пытался отвлечь себя от навалившихся на меня проблем. Личных проблем. Никогда не думал, что личное первично. Никогда не думал, что смогу возненавидеть принцессу только потому, что вынужден на неё тратить своё драгоценное время.

Бьянка. Моя Бьянка. Её запах сводит с ума. Все мысли мгновенно сбегают вниз, когда рядом Бьянка. Она как хорошее вино: терпкое на языке. Испробовав раз, хочется пить его снова и снова.

Мало, что ли, блондинок на этой земле? Вон Ребекка тоже блондинка. Натянула на себя парик и думает, что я лох. Пусть думает. Я ей в этом не мешаю.

Двадцать пять минут полёта… Всего-то, а показалось, что часы остановились. Скажи мне раньше, что я на такси буду спешить к той, которая мне изменила, я бы посмеялся.

Смешно. Не правда ли, смешно? Я сбегаю от невесты к любовнице, наставившей мне рога. И не затем, чтобы намотать её волосы на кулак и сделать больно. Я лечу разобраться с шантажистами, я лечу продать дом. Кому я вру? Я лечу, чтобы увидеть её. Прикоснуться к ней. Попрощаться с ней. Я лечу к своей Бьянке. Почему же так больно? Я раньше уезжал, мог не появляться неделями, и мне не было больно. Почему же так ноет сердце? Почему оно не хочет слушать голос разума?

Я зашёл в дом. Обошёл все комнаты. Мне надо было идти к ней, а я словно трус оттягивал встречу. Наконец, решился.

Оперся на дверной косяк и смотрел на её сгорбленную спину. Я видел, что она дрожит, и мне хотелось подойти, обнять и согреть её. Ах, если бы это был сон. Пусть бы этот ребёнок был мой. Или пусть бы её изнасиловали, но не сама, не по своей воле… Наверно, я бы простил и… принял. Вопреки и назло всему свету. Да они ещё лицемернее. Я бы в открытую её простил. Только бы не сама. Словно мантру повторял про себя я эти слова.