Дмитрий Хатуцкий - Отражение в окне

– Да сколько же можно?! Такой шум в выходной день! – Из-за двери раздавались решительно приближающиеся шаги.

В этот момент выяснилось, что Костя действительно не закрыл дверь. В нее ворвалась Зоя Петровна – соседка, живущая этажом ниже. Иногда Косте казалось, что большую часть времени склочная пенсионерка проводит, прильнув ухом к его двери, и стоит ему недостаточно беззвучно передвинуть стул или, упаси боже, уронить что-то на пол, в его квартиру моментально врывался воинственный вопль, достойный по своей мощи боевого клича викинга былых времен, а вслед за воплем врывалась сама Зоя Петровна. Далее следовало идеально отрепетированное за то время, что Костя жил в этой квартире, представление с точно выверенными интонациями и безукоризненно заученными словами. Полторы минуты удивительно громких причитаний о том, что Костя не дает ей жить и измотал все ее нервы, четыре минуты перечислений всех лекарств, которые она вынуждена пить исключительно по его вине с подробным описанием, какие именно боли какое лекарство должно унимать, но не унимает, очевидно, тоже по вине Кости. Далее три минуты театрально отыгрываемых для несуществующего зрителя сожалений, что такого шумного соседа, мешающего жить всему дому, еще не выселили. И наконец, скромные полминуты угроз вызвать полицию и уход со сцены с оглушительным хлопаньем дверями.

Раньше полиции отводились добрые две с половиной минуты, и Зоя Петровна, действительно, с завидной регулярностью ее вызывала. Но год назад после очередного выезда в квартиру номер девять служители закона пообещали старушке в следующий раз подбросить ей героин и увезти к более шумным соседям. Больше она не решалась их вызывать и сократила соответствующую часть выступления до возможного минимума. Несмотря на регулярность повторений этого спектакля, Костя так и не сумел окончательно раскрыть свою роль в нем. С одной стороны, ему решительно запрещалось что-либо говорить и перемещаться в пространстве. То есть вести себя он был должен в точности как зритель. С другой стороны, находился он всё же на сцене, а после каждого представления у Кости оставалось стойкое чувство причастности и практически диалога. Вероятнее всего, он был реквизитом.

Очевидно, бутылка, и вправду наделавшая немало шума, не оставила Косте возможности избежать возмездия.

– Константин, уходя на пенсию, я надеялась на спокойную и тихую старость, – начала Зоя Петровна стандартное вступление.

Внезапно перед ней возник британец, которого она еще не успела заметить, и соседка осеклась.

– Искренне сожалею о причиненных вам неудобствах, единственным виновником которых явился я, но, надеюсь, столь благородная леди достаточно великодушна, чтобы принять мои извинения? – сказал гость на прекрасном русском, при этом он наклонился и, глядя в глаза Зое Петровне, вопросительно приподнял брови, подчеркивая, что этот вопрос не является риторическим, и на него придется ответить.

В воздухе повисла тишина. Поднятые британские брови не собирались опускаться, не оставляя пенсионерке ни малейшей возможности вернуться к нападению. Пауза начала затягиваться. Тогда правая бровь англичанина приподнялась еще на полтора миллиметра, что стало переломным моментом сражения.

– Эээ… да… – то ли ответила, то ли спросила соседка, совершенно выбитая из привычной колеи.

– Премного вам за это благодарен, а теперь, не сочтите за дерзость… – Он почтительно и крайне деликатно взял Зою Петровну под локоть и не спеша повел к выходу. – …но нас с Константином ждут дела, не терпящие отлагательств, так что, если мы ничем больше не можем быть вам полезны, разрешите выразить надежду, что в следующий раз мы встретимся с вами при более благоприятных обстоятельствах, и пожелать вам хорошего дня.

Последние слова британец произнес, уже проводив соседку за порог, после чего бережно отпустил ее руку и без какого-либо выражения на лице вернулся в квартиру номер девять, не забыв запереть за собой дверь. Совершенно сбитая с толку Зоя Петровна с полминуты стояла не шевелясь, после чего медленно вернулась к себе в квартиру, где до самого вечера сидела чрезвычайно тихо и много думала.

– Уверяю вас, – обратился британец к Константину, – мы гораздо быстрее найдем решение всех проблем, которые, простите мою бестактность, судя по вашему внешнему виду вас постигли, если вы позволите мне ознакомиться с данным документом.

Концом трости британец указал на прошитую стопу бумаги, состоящей по большей части из описей № 1 и № 2.