Эльвира Дель'Искандер - Ликерия. Дикий плод

Тесная, не больше кухни, комната Ликерию не радовала. Как и Ликерия не радовала комнату, судя по понуро-помятому виду, с которым встречала хозяйку: понурым голубым обоям и помятому, соскальзывающему с кровати покрывалу. Хотя чего Ликерия ожидала. Что спальня расцветет при ее появлении, словно цветок в заснеженных степях?

Двуспальная кровать, доставшаяся при заселении, занимала все небольшое пространство. Отняв от нее скорый взгляд, Ликерия распахнула створки шкафа. И выдохнула: никаких посторонних вещей. Только собственные теплые куртки: зимняя и цвета «охра» осенняя.

Прикрыв обшарпанные двери, открыла соседнюю дверцу, одностворчатую. И, пораженная, застыла.

Одежда. Ей не принадлежащая.

Для полноты восприятия коснулась ткани: разбросанные по разным полкам, вещи покрывали ее кофты и майки.

Не привиделось. Не примерещилось. Они существуют, чужие футболки – в руках Ликерии оказалась черная. Она развернула ее, крепче сжала.

У нее в квартире кто-то жил.

Возглас удивления вырвался из легких. Во внезапно наступившей тишине, поглотившей даже плотность воздуха, он прозвучал хлопком петарды.

У нее в квартире кто-то жил!

Как это возможно? Такое невозможно! Это… это ее квартира. Она заплатила вперед за несколько месяцев из денег, откладываемых на учебу, во избежание каких-либо недоразумений. Вот, например, подобных.

Владельца квартиры, а по совместительству управдома пятиэтажки нельзя было назвать отзывчивым человеком. Напротив, он был человеком сложным и очень неотзывчивым. Однако он не мог поступить так подло. Ведь не мог? Да и незаконно это: вселять других в оплаченную жилплощадь. К тому же все ее вещи здесь, на месте, значит, Ликерию все же не выселяли. Тогда как понимать происходящее?

Ликерия бросилась к входной двери. С близстоящей тумбы схватила ключи и поспешила вниз, на первый этаж, топая со своего четвертого. Мигрень и усталость как рукой сняло.

Остановившись у кряжистой двери, обитой темно-коричневым дерматином, Ликерия уверенно заколотила рукой: звонок у управдома отсутствовал, тогда как ткань заглушала удары. Ликерию нередко посещала мысль, что подобную дверь установили специально, дабы меньше беспокоили надоедливые жильцы: мужчина жильцов не жаловал, потому что просили те о всяких глупостях. Например, озаботиться вопросом чистоты подъездов…

Она отогнала неправильные мысли. Ей ли говорить о закрытости? Ликерия и сама не отличалась общительностью.

Ликерия повторила серию ударов: расторопным мужчина становился лишь тогда, когда пересчитывал полученные наличные. Во все остальные минуты-часы он демонстрировал флегматичный снобизм.

После очередной попытки достучаться, когда сомневаться начала, что ей откроют – вероятно, соседа просто нет дома, – неприступная дверь распахнулась. Безусловно, с предварительным использованием глазка.

Перед ней возник знакомый силуэт в широких штанах и не заправленной рубашке. Несколько плотной, но стройной фигуре давно перевалило за пятый десяток. Человеком управдом был резким, тогда как образ поддерживал личности богемной. Даже сейчас, открывая дверь, в руках держали книжный томик. А томик в глазах Ликерии никак не вязался с той самой резкостью и въедливой расчетливостью, которыми мужчина был щедро награжден.

Голубые глаза из-под тонкой оправы очков, с неким шармом съезжавших на нос, наградили невозмутимым взглядом, и только бровь, каштановая, полуседая, лениво поползла наверх, когда Натан Альбертович – а именно так звали управдома, – сказал:

– О, вернулась.

Вернулась.

Ликерия вроде бы кивнула.

– Вы поселили кого-то ко мне в квартиру?

Наверное, не так следовало начинать разговор с человеком, с которым не виделась несколько месяцев, и при других обстоятельствах она обязательно с ним поздоровалась бы, справилась о состоянии здоровья и, вероятно, даже обсудила дождливую погоду и не по сезону слабое отопление, однако сейчас было не до того. С ней живет посторонний человек! А возможно не один, возможно их несколько! Неизвестные, чужеродные субъекты, оккупировавшие ее квартиру и понаоставлявшие своих следов! О какой погоде могла идти речь?

– Так как? – поднажала Ликерия, поторапливая отчего-то молчащего управдома.

Теперь и вторая, каштановая, полуседая, неторопливо поползла наверх.

– Еще разок, – попросил Натан Альбертович, обдавая знакомым безразличием.

Понимая, что взвинчена сверх меры, Ликерия постаралась успокоиться.