Лана Морриган - Невинный трофей для охотника

– Не забудь, что я человек, и вполне могу умереть от старости, – я провожал князя взглядом.

– Забавно, – обернулся Александр. – Правда. Не знал, что у людей твоей профессии есть чувство юмора, – наконец, он двинулся к кабинету.

– Сам удивлен, – я расслабился и опустился в кресло. Сполз так, чтобы голова упиралась в низкую спинку. Закрыл глаза. Нет сил и желания наблюдать за статичными лицами кровососов. Неестественные и отталкивающие, будто в музее восковых фигур, с одной лишь существенной разницей: там прохладней, а здесь приходится обливаться потом, липнуть к обивке мебели. Вампирский улей по праву можно ненавидеть не только за самих вампиров, но и за извечную духоту и отсутствие полноценного освещения. Зала, в которой я сейчас дожидался приема дражайшего правителя Темных, имела двенадцать огромных окон, но ни одно из них не было открыто, погружая помещения в полумрак. Я оттянул ворот водолазки и, растерев влажную шею, повернулся на звук открывавшейся двери.

– И не сомневался, – я прошептал себе под нос.

В кабинет пригласили незнакомого мне вампира. Возможно, кто-то из новообращенных, хотя… Я прервал непрошеные мысли, пытаясь подремать. Все же в улье есть и плюс: тишина. Вампиры не производили лишнего шума. Беседы на грани слышимости и бесшумные шаги создавали иллюзию одиночества.

– Я поражаюсь твоей выдержке, охотник, – женский голос узнаваем, перед закрытыми веками проявился образ рыжей вампирши. Гибкий силуэт высокой фигуры и копна огненных волос. – Как ты можешь спать, зная, что в любой момент тебя прикончат?

– Как видишь, могу. И никакой разницы нет, открыты мои глаза или закрыты. Если что-то пойдет не так, и, – я встречаюсь взглядом с Риммой, – меня захотят убрать здесь и сейчас, то вряд ли я смогу противостоять в прямом бою. Из этого получается: нервничать глупо.

– Ты меня удивляешь, – вампирша подхватывает пустующее кресло и переставляет его ближе к моему. – Не возражаешь, если присяду рядом? – опускается плавно, перекидывает длинные волосы через спинку кресла и копирует мою позу.

– Ты все равно уже села. К чему вопрос?

В ответ вампирша прикусила нижнюю губу и хитро прищурилась. Живая, эмоциональная, как новообращенная, но при этом сдержанная.

– Как давно тебя обратили? – вопрос возник сам собой.

– А сам как думаешь?

– Не самая приятная человеческая черта: отвечать вопросом на вопрос.

– А я и не человек. Но все же?

– Если взять в расчет твое имя, точно не больше сотни лет. Думаю, около пятидесяти, – произнес я наобум.

– Угадал. Прошло сорок семь лет с момента обращения, – улыбнулась Римма. – Теперь моя очередь задавать вопросы.

– Вопрос, – поправил я, – и не факт, что я отвечу, – обвел взглядом присутствующих. Вампиры не скрывали интереса к нашему разговору, прекратили другие беседы и бесцеремонно наблюдали.

– Ну все же я попробую, – рыжая сменила расслабленную позу: села на край кресла и подалась вперед, выдавая свой интерес. – Почему ты охотишься? Тебе не хочется нормальной жизни?

– А я больше ничего не умею, – я закрыл глаза, не желая продолжать болтовню. – И всем нужны деньги.

– Я уверена, что тех денег, что ты успел заработать, хватит на три человеческие жизни, а возможно, и больше.

– Смотри в свой кошелек, вампирша, – огрызнулся я.

– Ясно, – хмыкнула рыжая. – Боишься. Как и все.

– Не боятся только дураки. Сейчас я несу ответственность только за свою шкуру. Удобно. Лишние заботы мне ни к чему.

– Циник, – она делает вывод.

– Разумный, – поправляю я.

– Одиночка.

– Реалист.

– Но все же? Разве не хочется возвращаться домой и знать, что там тебя ждет любимая женщина? Или держать собственное дитя на руках? – допытывается Римма.

– Что тебе нужно? – я не стал скрывать раздражение.

– Ничего. Я девушка одинокая, – вампирша обаятельно улыбнулась.

В комнате пробежался шелест тихих голосов.

– Врать ты так и не научилась, Римма. Кто у тебя остался из человеческой жизни? Родители? Нет, – я покачал головой. – Муж? Сомневаюсь, что сквозь годы пронесла и сохранила любовь. Дети? Угадал. Ребенок. Он еще жив?

– Не твое дело, – зашипела она, зло сузив глаза.

– Как и моя жизнь. Я все потерял, еще будучи ребенком, а вот тебе есть за кого переживать, – мы сверлили друг друга пристальными взглядами. В зале окончательно стих шелест других разговоров. – Так вот почему ты участвовала в Эйтла Ферату. Добиваешься обращения дочери или сына?

Вампирша молчала, упрямо смотря в район моей переносицы.