Светлана Багрянцева - Синдром альфы

Я выпил сок, вспоминая тот неприятный момент, когда узнал об этом. Ничего, сегодня мы с мамой сбежим. Осталось немного времени. К десяти часам все поедут на ночь молитв. Мы будем в храме, в центре города и это лучше, чем где-то на окраине. Можно затеряться в многочисленных улочках.

После ужина все разбрелись по комнатам. Кто ещё не помылся, шёл в душ. Я его принял, но мама поволокла меня туда снова. Только в моей уборной имелся замок и можно закрыться.

– Фух, хорошо, что нас никто не видел, – сказала она тихо.

Я удивился, мама захватила с собой аптечку. Она положила её на тумбу. Потом стала разбирать мой станок для бритья. Борода и усы у омег не растут. Есть только волосы подмышками и в паху. У меня аллергия на кремы для депиляции, поэтому отец купил мне самый примитивный станок, где меняются лезвия.

– Мам, ты что делаешь? – в недоумении спросил я.

– Маячки нужно вырезать, – мама подала мне лезвие.

Потом она скинула халат, обнажая спину.

– Я не смогу причинить тебе боль, мам, – заскулил я.

– Реж, Дар. Иначе нам не сбежать. Капсула возле правой лопатки. Делали на спине, чтобы не достать самому. Не бойся, она неглубоко, прямо под кожей. Сначала нащупай руками. Потом осторожно сделай надрез и выдави. Старайся не повредить, иначе нам конец. Отец не обнаружил, что я сегодня ночью украла свой браслет и твой планшет. Если маяк засигналит, начнётся проверка.

Я глубоко вздохнул, настроился, потом прощупал предмет под кожей. Когда резал, мама кусала свою руку, чтобы не закричать. Всё получилось, я выдавил маячок, обработал рану и заклеил пластырем. Мама велела мне раздеться и проделала то же самое со мной.

Никто не прибежал, не ломился в дверь, а значит, у нас получилось. Мама завернула капсулы в тряпочки.

– Носи в кармане, Дар. На молитву надень чёрную накидку и одежду, – строгим тоном сказала мама.

– Все будут в цветном. Ночь молитв – это праздник, – возразил я.

– Да, но нам можно. У нас дни прощания матери и ребёнка. В эти дни носят чёрное. Просто Фаск плюнул на это и не стал заставлять. Но если мы поедем в чёрном, он примет это как должное.

Я приоткрыл дверь, убедился, что никого нет. Мама юркнула в коридор и побежала к себе. Я вышел через несколько минут. У нас обязательно получится. Всевышний смилостивится над нами. В нашей стране многобожие. Всего четыре бога и главный – Всевышний бог Райну. В ночь молитв поклоняются сразу всем.

***

Мы приехали в центр города. Отец высадил нас на огромной стоянке. В богатых семьях у мужчины была машина. Для перевозки семей брали автобус в аренду.

Все домочадцы встали у автобуса. Отец оглядел нас придирчиво. У женщины ни один пальчик торчать не должен из-под накидки. Это же касалось ног. Платье слегка волочилось по земле и приходилось двигаться аккуратно, чтобы не упасть. Нам с мамой повезло. Наши чёрные наряды отец принял как должное. Я заметил, что в других группах людей есть такие же чёрные.

– Как обычно, мужчины идут в храм, а женщины снаружи. Помните, я слежу за вами неусыпно. В воротах и калитке храма стоит считыватель. Как только кто-то пепресёчет его, мне будет сигнал на браслет, – отец не уставал повторять эту речь каждый год, но в этот раз он добавил. – Тебя это особенно касается, Дарин. Попытаешься сбежать – я с тебя шкуру живьём спущу. Мне за тебя слишком много заплатили. Не думал, что твоя дырка такой ценной окажется.

Отец подошёл и потрепал меня по щеке прямо через ткань накидки. Унизительный жест, который означает, что я должен спустить штаны супруга и отсосать. Мама мне вчера всё рассказала об интимной жизни на всякий случай. Я надеюсь, что этот случай не наступит.

Отец направился к храму, мы за ним. Как обычно, мужчины впереди, а женщины сзади. Мы с мамой специально пристроились в числе последних. Когда зашли на территорию, увидели много народа. Кто-то стоял, кто-то сидел на коленях. Мужчины прошли дальше. Мы остались.

Через несколько минут зазвучал призыв молиться. «Помолися четырем богам нашим о благополучии нашем». Так повторяли не один раз. Люди в это время рассаживались на колени прямо на бетоне. Я знал, что храм и двор тщательно моют накануне. Мама меня остановила за руку. Мы дождались, пока наш ряд заполнится, и сели последними, ближе к забору.

Принялись молиться. Это нелегко – всю ночь простоять на коленях. Старикам и детям иногда разрешалось вставать. Остальным только раз в два часа на пять минут. Для этого звучал специальный призыв. Считалось, что это некое жертвоприношение – болью в ногах и теле отдавать дань богам.