Татьяна Мастрюкова - Приоткрытая дверь

Что?

Но это невозможно!

Бабушка сосредоточенно считала расходы, связанные с коммунальными платежами, но я все равно рискнула ее прервать. Впрочем, она оторвалась от математических выкладок с видимым облегчением.

– А правда, что у нас на чердаке при перестройке дома нашли двенадцать трупов?

– Это где это написано? – вскинулась бабушка. – В интернете прочла? Не было ничего такого в перестройку!

– Да не в перестройку, а когда дом надстраивали, в прошлом веке, давным-давно.

– Ничего такого я не знаю. Да какие там могли быть трупы, откуда? Брешет твой интернет!

– Это тетя Юля сказала… – начала было я, готовая продолжить, что как раз во Всемирной паутине не нашла ни единого упоминания о таком жутком событии.

– Юля? – Бабушка вдруг запнулась и призадумалась. Только что она готова была высмеивать меня за доверчивость, но ответила лишь: – Значит, было что-то такое, раз сказала.

И все.

Бабушка словно захлопнулась изнутри, заранее готовая отрицать любые возражения и во всем поддерживать младшую дочь.

– А сундук?

– Какой еще сундук, Настя? Ну что за вопросы у тебя сегодня?

– Наш сундук из прихожей. Он вообще откуда у нас?

– Дедушкина мама в нем вещи привезла из своей деревни. Довольна теперь?

– И трупов там не было?

Тут уж бабушка рассвирепела и наотрез отказалась продолжать разговор. На пустом месте взвилась.

– Мам, по-моему, с тетей Юлей что-то не так, – осторожно начала я, еле сдерживая панику.

Мама устало посмотрела на меня и украдкой вздохнула. Ясно было, что этот разговор начинать ей совершенно не хотелось и мыслями она витала где-то в своих делах. Но, сделав над собой усилие, вымученно улыбнулась и уточнила:

– Что именно не так?

– Ты разве не замечаешь, что она ведет себя странно? Не как обычно странно, а не по-своему странно! Эти повадки ее, как у лисы какой-то. Даже голос другой стал.

Мама нетерпеливо цыкнула, сделав выражение лица, которым обычно отвечала папе на его претензии и которое означало: «Только не начинай!»

– Насть, Люлька всегда такая, сколько ее помню. Всегда хотела всеобщего внимания и славы. Ничего в ней не менялось и меняться не будет. Надо просто принять ее как данность, раз уж мы живем все вместе. Подумаешь, не пускает тебя в свою комнату. Не понимаю, почему вдруг тебя стало это возмущать.

– Потому что это не ее поведение! И жажда внимания тут ни при чем! Ты заметила, что к ней приятели почти перестали приходить?

Мама неопределенно дернула плечом.

– Мам, а улыбка эта ее новая? Жуткая!

Мама закатила глаза в притворном изумлении и насмешливо напомнила:

– Кажется, раньше ты даже пыталась быть на Люлю похожей.

– Тогда, мам, наверное, со мной что-то не то. Мам, вдруг я с ума сошла? – Предположение настолько страшное, что я даже всхлипнула. – Мерещится то, чего нет.

– Прекрасная ты моя актриса. – Вместо сочувствия мама смотрела на меня с доброй улыбкой, не веря ни единому моему слову. – Ладно, мы, предположим, не заметили. Но в школе-то? В школе тебе что мерещится? Тоже Люля?

– Нет.

Я озадачилась. Действительно, в школе я вообще не думала про домашние странности. Не специально, а словно они улетучивались из памяти напрочь. Даже про фотку со слепыми окнами я вспомнила только после школы, когда мы с ребятами во дворе задержались, шипперили парочку из параллельного класса.

– Не подражай Люле, дочь. Будь сама собой. Придумай что-нибудь поинтереснее. Только не то, что ты ведьма. Эта роль уже занята! – Мама хохотнула и добавила: – И перестань открывать в ее комнату дверь и таскать у нее вещи.

– Это она тебе сказала этот бред? И ты ей веришь?

– Я верю тому, кто говорит правду.

– Но я и говорю правду, мам!

Моя мама промолчала, давая понять, что разговор окончен. Краем глаза я заметила движение за полуоткрытой дверью. Хотя точно помнила, что для серьезного разговора с мамой дверь не просто закрыла даже, а захлопнула.

Теперь же из полумрака коридора в образовавшуюся щель на меня смотрело белеющее лицо тети Юли. Глаза ее были широко раскрыты, а рот растянулся в широкой клоунской улыбке. Все вместе это смотрелось очень жутко, неестественно, хотя и выражало крайнюю радость. Поймав мой взгляд, тетка еще шире улыбнулась (хотя куда уж шире) и отступила во мрак коридора. Она все слышала и осталась очень довольна. Я проиграла.