Игорь Малышев - Театральная сказка

Несколько дней до операции дети тренировались работать с инструментом – пилили металлические пруты, листы, трубы.

– В этом деле главное – себе ничего не оттяпать, – сквозь сжатые зубы говорила Ветка.

Ночью они, сменив в целях конспирации несколько машин, добрались до Болотной площади. Опустили «балаклавы», спрятали лица.

– Мне кажется, я эффектно смотрюсь в ней, – сказала Ветка.

– Камеры наблюдения оценят, не сомневайся.

Прошли к ограде сквера, перекинули верёвочную лестницу, просунули сквозь прутья стремянку и инструмент.

– Как тут пустынно ночью, – огляделся Мыш.

Дети подбежали с тыла к статуе Равнодушия, установили стремянку, вскарабкались и, усевшись на поднятых к ушам руках демона, принялись отпиливать ему голову.

Искры салютными снопами летели из-под дисков. Снег внизу покрывался чёрной окалиной и таял. Дети вгрызались в металлическую шею демона, кричали от возбуждения и сами себя не слышали за визгом пил. Металл поддавался медленно, сопротивляясь. Мускулы порока напряглись, борясь с дисками, рассекающими его плоть. На лице, висках, шее статуи вздулись и зашевелились, чуя опасность, крупные, как черви, вены. Демон пробуждался…

– А-а-а! – вопил Мыш, терзая плоть Равнодушия.

Рядом, в унисон ему, верещала Ветка.

– Идёт! Идёт! – завывал Мыш, видя, как металл поддаётся под натиском пилы.

– Вот тебе! Вот! – кричала Ветка.

Мыш пребывал в каком-то убийственном экстазе, но всё же заметил краем зрения движение чёрных фигурок.

– Охрана!

Чоповцы бежали довольно быстро, но были ещё далеко. Мыш с сожалением и отчаянием поглядел на глубокий пропил на шее демона и бросил болгарку. Та, оставшись без управления, некоторое время пометалась по гранитным плитам постамента и затихла. Ветка, сидевшая спиной к бегущим охранникам, тут же всё поняла, кинула инструмент, и, цепляясь за тело демона, соскользнула вниз. По верёвочной лестнице они перемахнули через ограду, обрезали верёвки, чтобы отсечь охрану, и побежали к забору, ограждающему ведущуюся неподалёку стройку. Пролезли в заранее присмотренную дыру, затаились среди груды плит. Прислушались, всё спокойно. Охрана то ли отстала, то ли совсем не побежала за ними.

Осторожно крадучись, Мыш и Ветка выбрались со стройки и скрылись среди тёмных домов.

В ночных дворах Замоскворечья тишина. Пахнет снегом и холодом. Дети шли, крепко-крепко держась за руки и временами вздрагивая от всё ещё блуждающего в крови адреналина.

– Явись они на пять минут позже, мы бы отпилили ему голову, – уверенно сказал Мыш. – Хотя, может, зря мы не взяли ножовки. Это же искры и визг нас выдали.

– Ножовками мы бы до утра пилили. И не факт, что отпилили. А заметить нас за это время раз десять могли, там же камеры.

Дома, храмы, стены, каждый кирпич которых был раз в двадцать старше детей, нависали над детьми, прятали в тень, укрывали.

Потом они пили кофе в круглосуточном кафе и тихо смеялись, избавляясь от напряжения этой ночи. Впрочем, никто не обратил бы на них внимания, смейся они хоть во всё горло. В кафе было пусто, бармен в наушниках смотрел кино по смартфону.

Снаружи пошёл снег. Лёг горностаевым воротником на плечи Москвы. Опушил ресницы её проводов и антенн и таял от дыхания её большого тёплого тела.

Дети вышли из кафе. Идти в ТЮЗ не хотелось, уснуть они сейчас всё равно не смогли бы.

– Ничего не вышло… – ловя снежинку на голую ладонь и наблюдая за её обрушением, сказала Ветка.

– Ну, хоть от охраны смогли сбежать…

– Говорят, на Старом Арбате несколько лет назад кто-то отпилил голову статуе актрисы возле Вахтанговского театра.

– А Русалочке в Копенгагене вообще регулярно что-нибудь отпиливают.

– Может, их просто не охраняют? В отличие от наших демонов.

– В любом случае у нас ничего не получилось.

С шумом распахнув дверь, Альберт вошёл в часовую и с порога закричал:

– Спите, террористы?

Мыш задвигался, нащупал под рукой блокнот, похоже, ночью он опять пытался что-то писать сквозь сон.

Режиссёр поднырнул под занавес.

– Подъём, «Аль-Каида!»

Дети завозились под одеялом, принялись зевать, протирать глаза.

Альберт потряс над ними газетой.

– Свежий номер «Московского комсомольца»!

– Да и пёс с ним, – буркнул Мыш.

– О нападении вандалов на памятник в Репинском сквере не хотите почитать?

Мыш резко сел, но Ветка, лежавшая с краю, опередила его и выхватила газету из рук режиссёра.