Дмитрий Захаров - Орден мантикоры

– Хоть бы сказали, что ищем? – зевнул худенький сержант. Он часто сплевывал на землю, по верблюжьи выпячивая пухлые губы.

– Говорят, все, что покажется странным, товарищ сержант! – бодро отрапортовал румяный солдатик.

– Мне рожа твоя, военный, кажется странной! – процедил сквозь зубы командир. – Надо докладывать лейтенанту?

Люди негромко засмеялись.

– В этих болотах ни черта не найдешь! – пробурчал широкоплечий ефрейтор. – Здесь и днем-то ничего не видать. Вон, все травой заросло по пояс…

– Курить нельзя, дембелей среди ночи подняли… – ворчал сержант. Он в очередной раз сплюнул себе под ноги, ступня коснулась чего- то твердого. Направил луч фонарика, поднял кривую железяку. – Это что такое?

Румяный солдатик тотчас оказался рядом, со знанием дела ощупал кусок металла, покрытый шершавой коррозией.

– Это форсунка от трактора! – даже в темноте было видно, что лицо первогодка сияет от щенячьего восторга.

– Поздравляю! – усмехнулся ефрейтор. – Выбирай! Звезду героя, или внеочередной отпуск на родину?

– Иди к лейтенанту, раз ты такой умный! – сержант ткнул железкой в грудь солдатику.

– Слушаюсь! – мальчишка бодро вскинул ладонь к виску, бережно схватил находку, и держа ее на вытянутых руках, как мину, зашагал по направлению палатки.

– Сейчас хохма будет! – без улыбки сказал сержант. Он зашагал дальше, беспрестанно сплевывая на землю, и разглядывая звездное небо. Оно было сегодня удивительно звездное, словно в планетарии. Парень засмотрелся, и не обратил внимания на розовый свет обагривший землю возле кустарника. Казалось, земля источает из своих недр потоки алого пламени. Вот он стал бледнее, чуть заметное красное свечение, дважды моргнул и совсем погас. Сержант направил в ту сторону луч фонарика, свет приобрел туманное бордовое свечение. Но тут же все исчезло. Лишь всполохи оранжевых зарниц мелькают в тумане. Парень топтался на месте, не решаясь сообщить о находке офицеру. Прибежал запыхавшийся солдатик. На румяном лице была написана гамма чувств, обида, разочарование, праведный гнев.

– Ну шо?! – спросил ефрейтор с характерным украинским акцентом. – Наградили?!

– Два наряда на службу… – мальчишка готов был немедленно расплакаться, на злосчастную форсунку смотрел с отвращением.

– Поздравляю! – Сержант хмуро взглянул в сторону офицерской палатки. Было слышно, как ругается лейтенант. Тонкий голос далеко разносился над болотами. – К черту! – Он сплюнул, и зашагал дальше. А в том месте, куда упала слюна, яростно зашипела почва, словно рассерженная гадюка, земля покрылась сухой окалиной. Цепочка людей скрылась за редкими стволами высоких сосен.

На востоке занималась молодая заря. Тихо гасли яркие звезды. Начинался новый день. Первые солнечные лучи крыли золотой сепию верхушки сосен. Хрипло, будто прочищая голос, запела робкая птичка, к ней присоединились остальные. Бледный месяц таял в голубизне неба. А промеж кустов зияло черное пятно, два на три метра. Лысая проплешина. Как будто почва лишилась защитного слоя. Серая птица подошла к пятну, неуверенно потопталась на месте, и улетела прочь. Солнце уверенно двигалось по небосклону. Новый летний день вступал в свои права.

Это здание, построенное в лучших традициях стиля «ар-нуво», с первого дня своего существования пользовалось дурной славой. В годы первой мировой войны здесь находилось посольство Соединенных Штатов Америки. Посол Джордж Мэри, имел скверную репутацию в дипломатических кругах, обладал вспыльчивым нравом и мстительным характером. Его отставка случилась накануне заключения позорного для Антанты Брестского мира, с тех пор он как сквозь землю провалился. Доподлинно известен факт, что сей джентльмен приобрел билет первого класса до Парижа, горожане могли видеть как консульский кортеж отъехал от Екатерининского канала, и скрылся за поворотом у храма Спаса на Крови. С тех пор, господина Мэри никто не видел. Из Вашингтона летели тревожные телеграммы, градоначальник поручил полицейским службам во что бы то ни стало, разыскать злосчастного дипломата. К делу был подключен лучший сыщик своего времени Аркадий Францевич Кошко, но несмотря на кипучую энергию криминалистов, американца на удалось найти. А через восемь месяцев случился Октябрьский переворот, Кошко эмигрировал во Францию, и про Джорджа Мэри все думать позабыли. С двадцатых годов в здании работали издательские службы, а перед войной там удобно обосновался «Дом Книги».