Артур Луазо - Власть приоритетов

Отбежав подальше от места столь ярких событий, друзья продолжали взахлёб хохотать, постоянно перекрикивая друг друга в попытке поделиться незабываемыми впечатлениями. Так они и дошли до места парковки «Бэхи», уселись в неё и только тогда немного успокоились. Адреналин был что надо!

Поскольку уже было три часа ночи, а их миссия закончилась, Марк включил телефон и… Прочитав первые сообщения, он перестал смеяться, потом нахмурился, а затем принялся бешено названивать отправителям СМСок…

Как он пережил следующие несколько суток, Марк так и не понял. Фактически он не помнил ничего из того, что тогда происходило, – ни приезда домой, где его уже ждали отцовы сотрудники и растерянный, разом постаревший дед, ни того, как скорая откачивала его младшую сестру Юльку, ни кладбища, ни речей, ни могилы, – ничего. Запомнилось только лицо отца: казалось, он улыбается своей фирменной улыбкой – слегка очерченной, немного лукавой и очень доброй…

А через неделю начались серые будни: визиты представителей банка, милиции, иных тёмных личностей. Квартиру пришлось оставить и дом тоже, да что там, – всё имущество было арестовано. Марк и Юля перебрались к деду, но тот тоже держался из последних сил – всё-таки в восемьдесят с лишним лет такие потрясения оказались для него последней каплей всей его и без того перенасыщенной земной жизни. Неделю назад не стало и деда, но внуки его уже не могли больше плакать – молча, почти безучастно, наблюдали они за всем происходящим. Похороны деда организовало государство, причём по высшему разряду – уж очень многим оно было ему обязано. Потом пришёл нотариус и объявил, что все своё добро дед завещал Марку и Юльке, но поскольку они несовершеннолетние, то самостоятельно пользоваться этим ещё не могут – им требуется опекун. Опекуном из ближайших родственников мог стать только родной брат отца, Константин, но проблема была в том, что никто не знал, как его найти, ибо уже почти десять лет братья не общались и Август ни разу не упоминал имя брата в разговорах с детьми. В случае если дядю не найдут, дети полностью оказывались во власти опекунского совета до достижения своего совершеннолетия. Более того, по закону они должны были оставить дедову квартиру и переехать в интернат под присмотр государства, причём произойти это должно было в ближайшее время. По этому поводу пару раз уже приходил озабоченный участковый и какие-то истеричного вида тётеньки.

К счастью для Марка, началась учеба, и он отправился в лицей в надежде обрести участие и поддержку многочисленных одноклассников, которых он считал своими друзьями. Но не тут-то было! Марк, сначала с удивлением, а затем и с разочарованием, понял, что его теперь сторонятся все – и бывшие друзья, и просто одноклассники. Да что там, за его спиной уже шушукалась вся школа, и все тыкали в него пальцами, как в прокажённого. Только Оранж был неизменно верен, а Кирюха, к сожалению, ещё не вернулся с родителями с курорта.

Марк вышел на крыльцо лицея, ибо в его «недрах» находиться было уже невмоготу, и огляделся вокруг. Сплошь заставленный высокими стеклянными домами, трёхэтажный лицей казался бедным провинциальным уродцем, попавшим на королевский бал, где танцевали и веселились высокомерные столичные аристократы, с брезгливостью и непониманием поглядывающие на затесавшегося в их веселье неведомого деревенщину. Вот только, как это бывает обычно в сказках, невзрачный уродец внутри себя таил волшебную силу, что, конечно же, сделало бы его к концу сказки самым могущественным и прекрасным, а насмехавшихся над ним повергло бы в смущение и трепет. Именно так, несколькими классами младше, любил фантазировать Марк, но сейчас ни о чём таком даже и думать не моглось. Как бы то ни было, Марк любил свой лицей, по крайней мере, до сегодняшнего дня, а потому ощущал себя так, будто тяжелая ледяная змея забралась к нему в грудь и там, медленно и плотоядно смакуя, потихоньку пожирает его беззащитное сердце. Впору было выть и рыдать, но сил на это уже точно не было, как не было сил вообще что-то делать, даже разговаривать.

Юноша присел на скамейку рядом с крыльцом и, стараясь сохранить хоть какое-то подобие ясности в голове, попытался думать о будущем. Если бы не сестричка Юлька, которую Марк по-настоящему полюбил только сейчас, во время жестоких испытаний, то он бы, наверное, не отягощаясь далее пустыми хлопотами, выбросился из окна дедовой квартиры или ещё как-нибудь свёл счёты со своей столь короткой жизнью. И только понимание того, что он этим оставит одиннадцатилетнюю сестру один на один с полным жестокости миром, не позволяло ему даже думать о таком развитии событий. Но вот что делать дальше Марк, несмотря на свои шестнадцать лет, не представлял, ибо до печальных событий последних двух месяцев все жизненные невзгоды обходили его стороной. Даже гибель матери пять лет назад в автокатастрофе не стала тогда таким уж разрывающим душу событием. Тогда постарался дед – как мог, оградил детей от этого ужаса, пока Август беспробудно пил, не в силах совладать с постигшим его горем.