Elinberg - Сердца трех

— Глупо это, зелье меняет только лицо, но не истинный возраст, тем более что эта линия вряд ли считает возраст. Скорее, простой идентификатор магии совершеннолетнего, — Гарри против воли решил ответить Гермионе, и она, казалось, либо задохнется от удивления, либо сгорит от красноты своих щек. — В ней нет стихийности в нормальном состоянии, а даже у самого почти совершеннолетнего остается капля стихийной магии.

— Ну разве мы с тобой на нужном факультете?! — как-то восторженно-драматично воскликнула Гермиона, о чем Гарри мгновенно пожалел.

— Да заткнешь ты свою пасть, Грейнджер, или нет? И кто это с тобой, червяк Блэк? Каково быть позорищем семьи, Блэк? — Рон метнул в него ложку рисового пудинга. Гарри увернулся, однако сладкие липкие брызги все равно задели его щеку.

— А это тебя спросить надо, Ронни. Твои братья хотя бы знают, что такое зелье и как его варить. Тебе мозгов ведь не досталось, — Гарри хлопнули по плечу. Он узнал Драко по голосу, однако его защиты совсем не хотел. Оставалось только ругать себя за то, что он не в состоянии ответить достойно, потому что слова попросту не идут к нему в голову. Потому что Рон бьет в самое больное место. В правду.

— Твоя задница должна быть так же красна, как эта скатерть, — Рон мгновенно поднялся на ноги — стоящий Драко являл собой превосходство, а этого он допустить не мог. — Как только твой папаша не убил тебя за дружбу с этим выродком?

— Вряд ли мой отец интересуется твоим мнением. Он и твоим отцом особо не интересуется. Грустно, учитывая, что мой — почти Министр, а твой — всего лишь почти сокращенный бюрократ. Наверное, этим летом он особенно много пил и бил тебя, да? — Гарри вздрогнул. Он посмотрел на Драко — да, его друг мог сказать лишнего и придумать похитрее, однако лицо Рона перекосило. Сквозь гнев Рона словно проглядывала боль. — Отец Гарри любит его, а твой тебя нет. В этом вся правда. От того, что ты изводишь Гарри, твой папаша не бросит пить, а твоя мамаша — рожать.

— Да как ты вообще… — прорычал, было, Рон.

— Сядь и заткнись, — неожиданно хлопнул по столу Невилл, до сих пор сидевший молча. — Оба заткнитесь. Отвратительно слушать, как вы меряетесь родителями. Скажите спасибо, что они вообще у вас есть.

Драко сделал шаг назад. Рон вспыхнул еще сильнее, но все же, помедлив, сел. Вокруг них образовалась аура безмолвия. Однокурсники смотрели то на Рона, то на Гарри, то на Невилла. И впервые за много времени в сторону Золотого мальчика обратились взгляды уважения. Боль Невилла была совершенно открыта для всего Волшебного мира, и за работой СМИ все забыли, что это просто мальчик, лишившийся родителей. Его боль была сильнее всех. Гарри вдруг осознал, что он в самом деле не до конца понимал положение Невилла. У него осталась только бабушка, но разве этого достаточно?

Гарри посмотрел на своего отца. Трое авроров стояли позади учительского стола на равном расстоянии друг от друга, сложив руки за спиной. Отец Гарри стоял позади Люпина и левого края учительского стола. Иногда профессор Защиты и Сириус переглядывались, но Гарри отлично знал, что в правилах при присутствии старшего аврора нельзя было и слова произносить без его приказа. Гарри начал осознавать то, что он предвзято относится к отцу: вдруг ему сообщили перед самым отъездом? Вдруг он боялся, что Гарри обидится, и даже последние дни дома будут испорчены? Теперь ему хотелось если не извиниться, то хотя бы подойти к отцу и по его взгляду понять, злится отец на него или нет. Да и отработка эта, разве его когда-нибудь волновали оценки Гарри? То есть отец радовался, как ребенок, когда ему присылали аттестат Гарри, однако никогда не спрашивал про отработки и, скорее наоборот, сам рассказывал про свои. Ему нужно было срочно извиниться перед отцом.

И только тогда он вспомнил, что перед уходом Драко просил его встретиться до пары в библиотеке — у него была какая-то срочная новость.

Наконец в Большой Зал пришли ученики оставшихся двух волшебных школ. Они сели на оставшиеся места, и в этот раз Пуффендуй не собирался предоставлять им целый стол. Девушки из Шарбатона сели рядом с Гриффиндорцами. Одна из них заняла место прямо рядом с Гарри, окутав его целым облаком цветочных духов.

— Привет, — Гарри подумал, что он ослышался. Однако девушка определенно обращалась к нему. Он безмолвно уставился прямо на нее, не понимая, с каких пор он больше не невидимка. Краем глаза он видел тупой взгляд Рона, с приоткрытым ртом смотревший на эту девушку. — Как тебя зовут? — у нее был чрезвычайно красивый голос, не такой высокий, как у всех девчонок его возраста. И глаза. Очень красивые голубые глаза. Гарри помотал головой. И наваждение вдруг пропало. У девушки были обычные глаза и симметричные черты лица. Откуда же на миг взялась такая отупляющая красота?