Lily Elizabeth Snape - Фанфик Eight

Когда я спустился, он сидел за кухонным столом. Кажется, ему было нехорошо, взгляд его при этом был устремлен куда-то в пространство. Прошло несколько секунд, прежде чем он посмотрел на меня. Я сразу же опустил голову и протянул ему отвратительный предмет, что держал в руке. При виде его он мгновенно рассвирепел.

— Где ты достал этот… эту вещь? — закричал он, брызгая слюной мне в лицо.

— Это был… подарок, сэр, — неуверенно ответил я. Даже я знал, что дядя Вернон повел себя откровенно злобно, когда подарил мне его два года назад на Рождество.

— Это ложь! — Он схватил меня за плечи и начал трясти, повторяя: — Где ты его нашел?

Я знал, что что бы я ни сказал, будет только хуже. Поэтому я продолжал молчать, в то время как из-за тряски моя голова начала пульсировать от боли. Он остановился и выхватил ремень у меня из рук, поднеся его прямо к моему лицу.

— Ты ведь знаешь, для чего он нужен, не так ли, — заявил он тихим, угрожающим тоном.

Я сглотнул.

— Да, сэр.

Он скривился и задрожал, учащено дыша.

— Ну, тогда вперед, Джеймс! Скажи мне, для чего он нужен, чтобы я был уверен, зачем ты его принес.

Почему он назвал меня Джеймсом? Кто такой Джеймс? Но я знал, что нужно что-то ответить.

— Это… это для п-порки, сэр.

Он отшатнулся, бешено завертев головой по сторонам, словно ожидая увидеть кровь, стекающую по стенам. Неужели он сходит с ума прямо у меня на глазах?

Так же внезапно, как начал, он перестал трястись и снова повернулся ко мне.

— Почему ты… с чего тебе… Ах ты, злобное маленькое чудовище!

Он замахнулся, задев меня ремнем по руке. Я старался стоять неподвижно, как меня всегда учили делать во время побоев. Но он больше не поднял ремень, наоборот, его рука разжалась, ремень упал на пол, и сам он повалился на колени рядом с ним.

— Уйди, — скорее простонал, чем сказал, он. Я был шокирован. Почему он приказывает мне уйти, когда мое наказание только началось? Моя медлительность его не обрадовала.

— Уходи! — повторил он гораздо громче. Я развернулся и побежал наверх, забившись обратно в свой угол.

* * *

С.С.

Я совершил еще одну громадную ошибку. Не могу поверить, что я ударил мальчишку, даже несмотря на то, что это и вырвало меня из моего кошмара. Я думал, что давным давно выбросил этот отвратительный ремень вместе с прочими вещами, принадлежавшими моему мерзкому отцу. То, что сделал Гарри, несомненно, было иллюстрацией к тому, как поступил бы Джеймс Поттер. Я же был готов спокойно поговорить с мальчишкой, а он не преминул воспользоваться возможностью достать меня, притащив предмет, от одного вида которого у меня сводило желудок. Неужели он был в шкафу? Или мальчишка прокрался в мою комнату или в подвал…

Но что бы он ни натворил, он не заслуживал того, чтобы его ударили.

Реальность моего поступка обрушилась на меня со всей силой. Я ударил его этим ремнем, и не где-то, а в этом самом доме. В доме моего отца. Где меня самого когда-то били этим ремнем, пока мой голос не хрип от криков. «Я не мой отец! Я не стану моим отцом!»

Я нагнулся подобрать этот ужасный инструмент и выкинуть его в мусорное ведро, и только тогда заметил пряжку. Она была не из тусклой, рябой меди, как на отцовском ремне, а из сияющего серебра. Это был не тот ремень, что соприкасался с моей голой коже тысячи и тысячи раз. Но тогда где мальчик его взял? И зачем принес сюда?

«Я буду сохранять спокойствие. Я поговорю с этим ребенком. Я не позволю своей вспыльчивости помешать мне заботиться о сыне Лили».

— Ребенок! Вернись на кухню, — позвал я его, подбирая ремень с пола.

Он быстро спустился вниз и подошел ко мне, по-прежнему не отрывая глаз от пола. Когда он увидел, что я все еще держу ремень, он, как ни в чем не бывало, положил руки на стол. Отступив от него и выгнув спину, мальчик принял идеальную позицию для порки. «Ремень был дан мне, потому что он думал, что я собираюсь побить его!» Мне нужно было столько узнать о том, как быть родителем. Неужели я и, правда, так ужасно с ним обращался?

— Встань, ребенок. В этом нет необходимости.

Медленно он сделал так, как было сказано, посмотрев на меня со смесью удивления и смущения. Я указал на ремень, собираясь попросить его объяснить, откуда и зачем он его принес, и смущение сменилось страхом. Он вытянул руки ладонями вверх и зажмурился. Кажется, моя попытка извиниться проходила не очень успешно.

Подхватив ребенка на руки и попутно заметив, что он очень, очень легкий и тощий, я посадил его на стол, чтобы можно было поговорить с ним, смотря в глаза. Когда деревянная поверхность стола соприкоснулась с его штанами, он вскрикнул.