Ева Никольская: Достать василиска! (СИ)

— А ну стой, др — р-рянь! — рявкнул градоправитель, прыгая по угловатым крышам нашей Альма — матер, словно молодой козел. Впрочем, старым… кхм… козлом господина Рэдгрувера назвать было сложно: высокий, плечистый, с густой шевелюрой черных как смоль волос… в которых сейчас заметно добавилось зеленых прядей. Ну да, да, и косметические зелья я варить умею, не зря целый год отучилась в школе магов и травников. И швыряться этими зельями в преследователей, проявляющих пугающую агрессию — тоже. Особенно если учесть, что из любимой школы меня вышибли благодаря его сыночку.

— Прощайте, изувер! — отлетев на безопасное расстояние и притормозив свою рвущуюся удрать метлу, пафосно воскликнула я. — Ваша проклятая семейка искалечила мне жизнь!

— Это ты искалечила нам жизнь, — огрызнулся мужчина, и в чем‑то даже был прав, ибо мои привороты на диво качественные, и пока Рэдгруверы не найдут мага, способного разгадать формулу, будет их обожаемый сыночка петь жалобные серенады под окнами госпожи Дрюр, которая, на свое счастье, давно уже глуховата. Ну а соседи… их жаль, да. Впрочем, не одной мне страдать!

— Нет, вы!

— Я тебя вообще не трогал, — заявил градоправитель, скрестив на груди руки и мрачно гладя на меня.

— Да коне — е-ечно, — протянула я издевательски. — А из‑за кого меня на второй курс не допустили?

— Из‑за твоих безответственных действий? — вздернул черную бровь он. Разъяренным и жаждущим расправы брюнет больше не выглядел, но я не сомневалась, что это внешнее спокойствие обманчиво. Злость таилась в его светлых глазах, пряталась в уголках кривящихся губ, эхом звучала в нарочито — спокойном голосе. — Спускайся, Эллисандра, обсудим наши разногласия, — предложил господин градоначальник, кивнув на крышу, на которой стоял. — Снимешь с сына приворот, отработаешь месяц в моем доме и я, быть может, даже выплачу за это жалование.

— Хрен тебе! — крикнула я, разворачивая метлу.

— Не тебе, а Вам! — исправил меня он и, рванул следом по черепице, которая аж захрустела под его весом. — А ну стой, паршивка, снимешь проклятый приворот и полетишь!

— Хрен ВАМ! — бросила я, помахав мужчине ручкой, на запястье которой весело брякнули три амулета в виде браслетов. Все равно не достанет. Куда ему до шустрой ведьмочки, которой больше нечего терять?

— Поймаю — выпорю! — пообещал брюнет, показав мне внушительных размеров кулак. Я оглянулась, но не ответила. — Ремнем! — уточнил он. На это я тоже смолчала. — По голой заднице, — а вот это уже было слишком, и, снова тормознув метлу, я пригрозила:

— Не отстанете — я вас самого приворожу, притом так, что черт ногу сломит в рецепте моего приворота! И ремешком тогда будете уже сами себя хлестать… от переизбытка извращенных фантазий.

— Ах ты…

— Ай да я! — патетично воскликнула, глядя на него с высоты. — Задержалась я, да. Непорядок! Так что всего вам самого плохого вместе с вашим мерзавцем сынком и проща — а-айте! — я полетела прочь, больше не реагируя на его выкрики.

Пусть прыгает, пусть ругается, пусть погоню за мной снаряжает, пусть… все равно мне в этом городе больше не жить и в школе травников не учиться. По его вине!

Ненавижу…

Все Рэдгруверы козлы. Что старший, что младший, что… а есть ли у них еще родственники? Вроде дед жив. Хотя лучше бы таких господ и вовсе не было, на них заклинание бесплодия надо вешать еще в колыбели, чтобы пресекать гнилой род на корню. Вот не стерилизовали господина градоправителя вовремя, он и зачал морального урода, который, дожив до семнадцати лет, возомнил себя принцем города, имеющим право творить все, что вздумается. И девчонку для постельных утех решил получить ту, которую приспичило. А что ей всего четырнадцать и она предпочитает спать с плюшевым зайцем, а не с парнем, так разве это волновало младшенького Рэдгрувера? До насилия, конечно, не дошло… в отношении зазнобы. Зато меня, как лучшего зельевара в школе, подонок выследил вместе с дружками, надел на голову мешок, приволок в незнакомый район и запер в подвале, пообещав, что выпустит лишь после того, как я приворожу к нему малышку Дрюр.

Я и приворожила. Только не ее к нему, а его к ней. И да, особ, носивших эту фамилию, в городе оказалось несколько. Одну из них — старую ведьму Гиргеру я даже знала лично. К ней‑то разбалованного папашей парня и отправила… песни любовные петь под светом молодой луны. Меня же шайка идиотов выпустила на свободу, проверив с помощью заклинания, на кого сделан приворот. Дрюр и Дрюр, уточнить имя эти болванам, к счастью, в голову не пришло. Решили, что так сильно меня запугали, что я сделала все, как велели. Наивные!