Питтакус Лор - Месть Седьмой

— Они здесь, — говорю я почти на издыхании. — Начинается.

ДЖОН

Постепенно окрестности Вашингтона начинают меняться: дома становятся больше и стоят все дальше от дороги, пока вовсе не перестают проглядываться. За окнами фургона мелькают безукоризненно ухоженные лужайки и мини-парки с навязчиво ровными рядами деревьев, специально посаженых так, чтобы скрыть дома от любопытных глаз. Боковые проезды все с престижными названиями вроде Дубовой аллеи или проспекта Золотистого древа и повсюду грозные таблички «частная собственность».

Сэм присвистывает с заднего сидения:

— Поверить не могу, неужели они и правда тут живут. Как богачи какие-то.

— И не говори, — поддакиваю я, крутя руль вспотевшими ладонями. Я и сам думал о том же, только говорить не хотел, боясь, что не смогу скрыть зависть в голосе. Всю жизнь я провел в бегах, мечтая жить в подобном месте — стабильном, тихом. А вот моги добились для своих чистокровных нормальной жизни, и живут по высшему разряду на планете, которую собираются лишь эксплуатировать и уничтожить.

— У соседей всегда трава зеленее, — замечает Малкольм.

— Если это кого-то утешит, они все это не ценят, — говорит Адам тихо. Это первые слова, которые он произносит с тех пор, как мы оказались в нескольких милях от Эшвуд Истэйтс — его прежнего дома. — Нас учили не наслаждаться тем, чем нельзя владеть и распоряжаться.

— То есть? — уточняет Сэм. — Типа, если могадорец пойдет в парк…?

— «Нельзя получить удовольствие от того, чем нельзя владеть», — цитирует Адам, подавляя насмешку. — Это из Великой Книги Сетракуса Ра. Могадорца бы не волновал твой парк, если только деревья нельзя было бы срубить.

— То же мне великая книжонка, — сухо говорю я.

Бросаю взгляд на Адама, сидящего рядом на пассажирском сидении. Он смотрит в окно, но мыслями явно находится где-то далеко. Интересно, каково ему? Наверное дикое ощущение — это же практически возвращение в родные пенаты, пусть даже технически он не с Земли. Адам поворачивает голову, замечает мой взгляд и, кажется, слегка смущается, но быстро нацепляет на лицо хорошо знакомое ледяное могадорское безразличие.

— Притормози здесь, — командует он. — Осталось всего километра полтора.

Я съезжаю на обочину и глушу мотор. Без шума двигателя по ушам сразу бьет не прекращавшийся позади меня всю дорогу галдеж.

— Господи, пернатые, угомонитесь, — говорит Сэм коробке возбужденных химер, стоящей на сидении между ним и Малкольмом.

Обернувшись, гляжу на химер, принявших форму птиц. Регал, величавый ястреб, спокойно примостившегося возле тройки более привычных птиц — голубя, горлицы и малиновки. Кроме них, тут холеный серый сокол, скорее всего Пыль, и толстая сова, по-видимому, Стэнли. У всех на шее аккуратно застегнуты легкие кожаные ошейники.

Химеры — первый шаг нашего плана.

— Все работает? — спрашиваю я Сэма, и он отводит взгляд от экрана ноутбука у себя на коленях и усмехается.

— Зацени, — гордо отвечает он, разворачивая ко мне ноутбук. Использовать химер таким образом было его идеей.

Монитор поделен на 6 экранчиков, с которых под немного разными ракурсами транслируется мое лицо. Камеры работают.

На пути из Балтимора в Вашингтон мы тормознули возле маленькой невзрачной витрины магазина под названием «Шпионщики», специализирующегося на камерах слежения и оборудовании для безопасности дома. Продавец не стал докапываться до Малкольма, зачем ему такое количество самых маленьких беспроводных камер, а был рад покупателям и даже показал, как устанавливать необходимое ПО на один из наших ноутбуков. После этого, мы затарились в зоомагазине ошейниками. Пока остальные старательно прикрепляли к ним камеры, я вел фургон на юг в сторону Вашингтона.

Могадорцы затратили столько усилий на наше выслеживание и преследование, а теперь мы поменяемся ролями.

— Разлетайтесь по Эшвуду, — говорю я химерам, подкрепляя свою команду мысленным изображением Эшвуд Истэйтс со спутника, которое я изучал со вчерашнего дня и телепатически передавая стае. — Попытайтесь рассмотреть каждый закоулок. Особенно сосредоточьтесь на тех местах, где будут могадорцы.

Химеры отвечают восторженным карканьем и хлопаньем крыльев.

Я киваю Сэму, и он распахивает боковую дверь фургона. Далее следует дикий шквал активности — полдюжины птиц оборотней-шпионов одновременно вырываются из фургона и взмывают в воздух, образуя галдящую и машущую крыльями воронку. При всей серьезности ситуации, нельзя не оценить красоту этого зрелища; Сэм улыбается во весь рот, и даже Адам позволяет себе скупую улыбку.