Питтакус Лор - Месть Седьмой

Источник музыки — центр этого «города» и единственное основательное строение — местный запущенного вида бар под названием «Звероловы», расположенный в бревенчатом доме. Вдоль всей крыши гордо сияют ядовито-зеленые неоновые буквы названия. Несколько чучел аллигаторов, с кровожадно разинутыми пастями, выстроились в ряд вдоль деревянного крыльца бара. Изнутри, перекрикивая музыку, доносятся мужские голоса и стук бильярдных шаров.

— Отлично, — говорит Девятый, хлопая ладонями. — Местечко как раз по мне.

Этот поселок отчасти напоминает мне христианские общины, где я, бывало, укрывалась, пока была одна в бегах — сплоченные суровые жители таких мест всегда облегчали обнаружение чужаков-могадорцев. И все же, когда я замечаю в тени у входа в бар смолящего одну за другой сигарету и глазеющего на нас щуплого мужичка в майке, с причёской в стиле 80-х, на меня находит сомнение: стоит ли сюда соваться, и не лучше ли поискать более безопасное место.

Но Девятый уже поднимается по скрипучим деревянным ступеням, Марина не отстает, так что, я следую за ними. Надеюсь, здесь есть телефон, и мы, наконец-то, свяжемся с ребятами в Чикаго. Надо выяснить, как там Джон с Эллой — очень надеюсь, им стало лучше, учитывая, что обещанная Пятым панацея, якобы хранящаяся у него в Ларце, оказалась полным фуфлом. Нужно предупредить о Пятом остальных. Кто знает, какую информацию он успел слить могадорцам.

Когда мы проходим в створчатые дверцы бара, музыка не взвизгивает, обрываясь как в кино, но все в баре, как по команде, поворачивают головы и замирают, уставившись на нас. Тут тесно: немного свободного места перед барной стойкой, бильярдный стол и пластиковая садовая мебель. Воздух пропитался запахом пота, керосина и перегара.

— Ух ты, какие люди! — громко присвистывает кто-то.

До меня тут же доходит, что мы с Мариной здесь — единственные девушки. Черт, да мы, похоже, вообще первые особи женского пола, переступившие порог «Зверолова». Местная пьянь, начиная от тучных толстяков и заканчивая тощими задохликами, таращатся на нас. На всех полурасстегнутые рубашки или майки с мокрыми пятнами пота. Одни зловеще ухмыляются щербатыми ртами, другие поглаживают неопрятные бороды, оценивая нас взглядами.

Парень в рваной футболке хеви-метал и полным ртом жевательного табака отходит от своего бильярдного стола, чтобы подкатить к Марине.

— Кажись, ночка будет что надо, — протяжно начинает он, — с такой-то дево…

Окончание его фразы так и остается тайной, поскольку парень пытается играючи приобнять Марину, а та в ответ резко хватает его за запястье. Я буквально слышу, как вся влага на руке парня с треском замерзает, а в следующую секунду он вскрикивает, потому что Марина выкручивает ему руку за спину.

— Держись от меня подальше, — говорит она сдержанным, но достаточно громким голосом, тем самым доводя до сведения всех в баре, что это предупреждение относится ко всем, а не только к парню, которому она чуть не сломала руку.

Теперь в баре действительно повисает тишина. Я замечаю, как один из выпивох перехватывает свою пивную бутылку за горлышко, чтобы удобней было ей размахивать. Пара бугаев за дальним столиком обменивается взглядами и встает, позыркивая на нас. Какое-то мгновение мне кажется, что на нас вот-вот набросится весь кабак. Ну что ж, для них это кончится плачевно, о чем я и пытаюсь сообщить им сердитым взглядом. Девятый, который со своими черными лохмами и грязным лицом удачно вписывается в обстановку, похрустывает костяшками и вальяжно кивает головой, наблюдая за толпой.

Наконец, один из деревенщин, играющих в бильярд, кричит:

— Майк, тупица ты эдакий, извинись и дуй сюда! Твоя очередь бить!

— Прости, — хныкает Майк. Его рука уже посинела там, где схватила Марина. Она отпихивает парня подальше, и он, стараясь на нас не смотреть, отходит к дружкам, потирая пострадавшую конечность.

Обстановка разряжается. Все возвращаются к своим делам, то есть продолжают лакать пиво. Полагаю, такого рода сцены: маленькие стычки, дуэли взглядами, а то и поножовщина, происходят в «Зверолове» постоянно. Рутина. Как я поняла, это такое место, где никто не задает лишних вопросов.

— Держи себя в руках, — говорю я Марине, подходя к бару.

— Я и держу, — отвечает она.

— Что-то не похоже.

Опережая нас на шаг, Девятый первым подходит к барной стойке, освобождает место между двумя сгорбленными пьяницами и хлопает ладонью по щербатой деревянной стойке.