Питтакус Лор - Месть Седьмой

Пришло время сражаться.

ШЕСТАЯ

Ночь. Мы пробираемся по грязной дороге через болото; в тишине слышны лишь ритмичное чавканье наших раскисших от воды кроссовок да непрестанный стрекот сверчков. На пути возникает одинокий накренившийся деревянный столб, близкий к полному падению. Фонарь не светит, линии электропередач провисают меж веток разросшихся деревьев, теряясь в листве. Для нас, месивших торфяное болото целых два дня, совсем не спавших и становившихся невидимыми от каждого шороха, это долгожданный признак цивилизации.

В это болотное царство нас завел Пятый. Он-то, разумеется, знал дорогу. Здесь нас поджидала его засада. Найти обратный путь оказалось не так-то просто. Мы не могли просто взять и вернуться к машине, на которой сюда приехали, ведь моги, само собой, держали ее под наблюдением.

Девятый, идущий в нескольких шагах впереди, шлепает себя сзади по шее, давя комара. От этого звука Марина вздрагивает, и холод, который она излучает вокруг себя после боя с Пятым, мгновенно усиливается. Не могу сказать, делает ли она это специально, или у нее проблемы с контролем нового Наследия, но, учитывая непереносимую влажность флоридских болот, я не против иметь под боком портативный кондиционер.

— Ты в норме? — тихо спрашиваю я её, не желая, чтобы услышал Девятый, хотя прекрасно знаю, что с его усиленным слухом это невозможно. Марина не разговаривает с ним с тех пор, как убили Восьмого, а со мной лишь иногда перекидывается парой слов.

Марина поворачивает ко мне голову, но в темноте невозможно разглядеть выражение ее лица.

— А сама как думаешь, Шестая? — отвечает она вопросом на вопрос.

Я сжимаю её руку — её кожа холодна, как лёд.

— Мы их достанем, — говорю я ей. Лидерские речи не мой конёк — в этом хорош Джон, так что я говорю без затей: — Вырежем всех под корень. Его смерть не будет напрасной.

— Он вообще не должен был умирать, — отвечает она. — Зря мы его там оставили. Теперь он у них, и одному Богу известно, что они творят с его телом.

— У нас не было выбора, — возражаю я, зная, что это правда. После битвы, которую нам навязал Пятый, мы были далеко не в той форме, чтобы продолжать сражаться против батальона могадорцев с поддержкой одного из их кораблей.

Марина качает головой и замолкает.

— Представляете, раньше я всё время мечтал, чтобы Сандор меня взял в поход с палатками, — не в тему начинает Девятый, оглядываясь на нас через плечо. — Я терпеть не мог наш расфуфыренный пентхаус. Но, черт возьми, после всего этого… да я уже по нему скучаю!

Мы с Мариной не отвечаем. Подобным образом Девятый стал общаться после нашей битвы с Пятым — вымученные истории ни о чём, странно жизнерадостные, как будто ничего особенного с нами не случилось. В те моменты, когда Девятый не мелет чушь, он взял привычку обгонять нас, используя свою скорость, чтобы сохранять между нами дистанцию. Когда же мы его догоняем, он обычно уже сидит у небольшого костра, разведённого на редком здесь участке сухой земли, и готовит какую-нибудь свежепойманную дичь, чаще всего, змей. Словно он хочет притвориться, будто мы просто в каком-то увеселительном походе. Я не брезглива и ела всё, что ловил Девятый. Но не Марина. Думаю, ее беспокоил не столько тот факт, что придется есть болотных обитателей, сколько то, что их поймал Девятый. Сейчас она, должно быть, уже исчерпала все свои резервы, и ей гораздо тяжелей, чем нам с Девятым.

Пройдя очередную милю, я замечаю, что дорога под ногами становится плотнее и проходимее, а впереди различается какой-то свет. Вскоре непрекращающееся жужжание местных насекомых сменяется чем-то не менее раздражающим.

Музыкой в стиле кантри.

Язык не повернется называть это место городом. Подозреваю, его нет даже на самой детальной карте. Больше похоже на временный лагерь, который люди по какой-то причине забыли покинуть. Или на место, куда здешние охотники сбегают от своих женушек, чтобы потусить с приятелями, предполагаю я, замечая неподалеку забитую пикапами до отказа импровизированную парковку, всего лишь засыпанную гравием.

По очищенному участку болотистого побережья разбросана пара десятков грубых хижин, не особо отличающихся от старомодных уличных сортиров. Хижины по сути состоят из кусков наскоро сколоченной фанеры, так что, кажется, дунь ветер посильней, они и развалятся. Думаю, и правда, нет смысла сильно стараться, если строишь на краю Флоридского болота. Развешенные между хижинами гирлянды мерцающих рождественских огней и несколько газовых фонарей слегка освещают это мрачное захолустье. За хижинами, где твёрдая почва вновь переходит в болото, стоит хлипкий причал с несколькими привязанными понтонными лодками.