Анна Туманова - Александра (СИ)

— Глеб, сейчас же отпусти, — смеялась Саша, — тебе нельзя напрягаться.

Правда, при этом, девушка сама вцепилась в мужа мертвой хваткой и покрывала его лицо поцелуями. Наконец-то, этот кошмар закончился! Глеб дома.

Она не могла поверить, что еще недавно беспомощный после операции муж, сегодня чувствует себя абсолютно здоровым. Чудеса! Нечеловеческая сила и регенерация оборотней — не сказка! Они, действительно, обладают особой силой и могучим здоровьем.

— Саш, со мной все в порядке, — усмехался Оборский, глядя на взволнованное лицо жены. Правда, за этой усмешкой скрывалось многое: и радость от встречи, и острое наслаждение от того, что Александра так обнимает его, и тоска…

Вечером, ужиная в узком семейном кругу, Глеб по-новому посмотрел на окружающее — теплый огонь очага, красиво накрытый стол и прекрасная женщина, сидящая рядом.

Он взял руку жены и поднес ее к губам. Медленно, искушающе глядя прямо в глаза Александры, мужчина поцеловал вздрагивающую ладонь, а потом, неторопливо перецеловал все пальчики, подбираясь выше, к запястью.

Саша рвано выдохнула. Как можно так завестись от обычной ласки?

Как Глебу удается пробудить в ней страсть всего несколькими касаниями?

Она подалась к мужу, и тот притянул жену к себе на колени.

— Так гораздо удобнее, — пояснил он, прикасаясь к ее губам.

Это прикосновение — нежное, ласковое, сдержанное — быстро переросло в настоящий ураган. Стоило их губам встретиться, как все вокруг исчезло. Не было больше столовой, накрытого стола, света от хрустальной люстры и треска камина… Здесь и сейчас, были только двое — мужчина и его женщина…

Гораздо позже, в темноте супружеской спальни, Саша решилась задать вопрос, который давно ее мучил. Уж больно реалистичным было то недавнее сновидение.

— Глеб, а в усадьбе раньше были еще строения?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто, я не так давно сон видела… — девушка запнулась, не решаясь продолжить.

— И что тебе снилось? — подтолкнул ее муж.

— Пожар… Горело небольшое здание, слева от усадьбы… Там еще флюгер на крыше интересный такой был, в виде кораблика…

— Это все? — напряженно спросил Оборский.

— Нет, еще люди были. Весь двор был заполнен ими. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то ругался… Я так поняла, что в том здании… там оставались… остались хозяева усадьбы…

— Мои родители, — каким-то глухим, безжизненным голосом произнес Оборский, — у отца был тиф, поэтому его перенесли из большого дома во флигель, а мать постоянно была рядом, ухаживая за больным. На тот момент, никого из наших в усадьбе не оказалось, и этим воспользовались так называемые «революционеры», — Глеб презрительно скривил рот. — Соседские крестьяне, опьяневшие от свобод и вседозволенности, вообразившие себя вершителями справедливости, ворвались в дом и убили моих родителей. Мать ничего не смогла сделать — она пыталась защитить мужа, но не успела — нож вошел ей прямо в сердце. Обезумевшие люди знали куда бить, предатель, бывший среди них, хорошо изучил уязвимые места оборотней. Отца убили следом. Он так и не пришел в себя.

— Но как же так? — потрясенно прошептала Саша, — Глеб, вы же не болеете… И смерть… Вот ты… Сколько ты с этим осколком проходил?

— Ты не понимаешь, Саш. Мы смертны. Большинство болезней нам не страшны, а остальные проходят легче и быстрее, но есть и такие, которые опасны для оборотней. К сожалению, чума и тиф не щадят нашу расу. Нет, шанс на выздоровление есть, но болезнь проходит тяжело и отступает неохотно, — мужчина надолго замолчал, погрузившись в тяжелые воспоминания.

— А ты? — робко прервала его раздумья Саша, — где был ты в тот момент?

— Воевал, — неохотно ответил Оборский.

Он немного помолчал, а потом, добавил:

— В то время, как я защищал разваливающуюся страну, никто не смог защитить моих родителей… Оборотней не было в усадьбе, а крестьяне испугались за свою шкуру и не стали вмешиваться. Моих родителей погубила вера в людей, — горько заключил он, — мать отпустила всех наших, понадеявшись на «родных крестьян», а те ее предали…

— Но как же так? Кто-то же должен был остаться…

— Рядом бои шли, нужна была помощь… — Глеб устало посмотрел на жену, — ты не представляешь, какая тогда неразбериха царила. Молодняк рвался воевать, старики спорили до хрипоты, кто прав, кто виноват в происходящем, многие наши стали на сторону красных… В имении оставались единицы, да, и те не смогли унять «праведный гнев» и пришли к хозяйке «на войну проситься»… В общем, отпустила она их.