— Ну где эта несчастная Финн? — Диллон посмотрел на Башню. — Вечно она делает все по-своему, вместо того, чтобы пойти вместе со всеми.
— Это я-то? — нахально спросила Финн, и остальные, вздрогнув, начали изумленно оглядываться. Сообразив, что плащ так сливается с темнотой, что они не замечают ее, Финн откинула капюшон и показала Диллону язык.
— Заткнись, Финн, — сказал он злобно. — Не время дурачиться. Давайте поскорее выбираться отсюда.
Дворец, расположенный в дальнем конце парка, горел огнями. По мостовой вышагивали два стражника, но их лица были опущены, чтобы защититься от дождя, и они даже не взглянули на ребятишек. Любопытными глазами глядя на дворец, они быстро и бесшумно пробирались вдоль стены, застывая на месте каждый раз, когда вспыхивала молния. К счастью, дворец был со всех четырех сторон окружен парком, так что местечек, где можно было бы укрыться от враждебных глаз, было множество.
От дворца к воротам, ведущим в город, тянулась длинная аллея, по обеим сторонам которой стояли голые деревья. С другой стороны раскинулась широкая лужайка, на которой было практически негде укрыться. В огромном внутреннем дворе перед входными дверями горели фонари, заливая лужайку ярким светом, и сам город тоже сиял огнями.
— Похоже, что-то происходит, — пробормотал Диллон. — Везде будет полно солдат!
Они переглянулись и пожали плечами. Путь через парк занял долгое время, и к тому моменту, когда они добрались до угла, все запыхались. Наконец, они отыскали трубу, заваленную опавшими листьями и скрытую за нависающими ветвями вечнозеленого кустарника. Джей прополз по ней первым, а Финн последовала за ним сразу же, как он дал сигнал, предварительно сняв и спрятав свой плащ — она не хотела перепачкать его. Антуан чуть было не застрял посередине, но Диллон начал толкать его сзади, а остальные тянули спереди и, в конце концов, они общими усилиями вытащили его наружу. Потом выбрался Эртер, а следом за ним — Диллон. Все радостно заулыбались. Теперь им ничто не угрожало.
Несмотря на ливень, на улицах толпился народ. Был канун Самайна, и город веселился. Повсюду висели фонари, а горожане были ярко одеты, бросая вызов ночи мертвых.
С нарядным видом горожан резко контрастировало блеклое убожество нищих, собравшихся в закоулках. Некоторые выпрашивали еду, деньги или приют на ночь, но большинство просто сидело на тюках.
Выглянув из темного переулка, Диллон и Антуан обменялись взглядами. Лукерсирей всегда был знаменит своими нищими, в таком количестве их еще никогда не было, в особенности на богатых улицах рядом с дворцом. Многие были одеты в простую аккуратную одежду ремесленников или фермеров; они несли детей, пастушьи посохи, сумки с инструментами, и, как ни странно, серебряные чайники и ковши.
Ребятишки по одному выбрались на оживленную улицу. Они разбились на три группы: Антуан и Эртер, как обычно, друг с другом, Диллон заявил, что лучше всего справится в одиночку, а Джей и Финн, пожав плечами, остались вместе, как им было велено. У них оставалось всего несколько часов на то, чтобы собрать необходимые им сведения, ибо вернуться нужно было до полуночи. Полуночи и дня мертвых.
Изолт оторвалась от Книги Теней, которую пыталась читать при неверном свете очага.
— Что случилось, Гита?
Донбег бегал туда-сюда перед дверью, горестно пища. Он взглянул на Изолт и издал высокий пронзительный звук, точно от боли. Она поднялась.
— У тебя что-нибудь болит? Что случилось?
Он встал на задние лапки, положив передние на дверь.
— Ты хочешь выйти? Нам грозит опасность?
Она осторожно открыла дверь, готовая метнуть рейл, зажатый у нее в руке. Часовой, сидящий напротив, вскинул голову и, увидев Изолт, вскочил на ноги.
— Простите, миледи, я просто...
— Не нужно извиняться, — сказала Изолт, шагнув следом за Гита, который понесся по коридору. Донбег привел ее к узкой боковой двери, положил на нее лапки, взглянул на Изолт и, снова пронзительно пискнул. Она очень осторожно приоткрыла ее, ожидая увидеть приближающихся стражников. К ее ужасу, Гита немедленно бросился в непогожую ночь. В считанные секунды его маленькое тельце исчезло из виду. Она звала его, мысленно и вслух, но он не вернулся.
Диллон с легкостью пробирался по лабиринту переулков, а щенок с темным пятном на морде семенил за ним. Они оба с наслаждением нюхали воздух, наслаждаясь знакомым городским запахом. Диллон никогда бы не подумал, что будет так скучать по Лукерсирею. После семи месяцев, проведенных в горах, было наслаждением протискиваться между толпящимися горожанами, время от времени вытаскивая кошельки, — просто для того, чтобы вспомнить старое ремесло. Диллон родился в Лукерсирее и до того, как уйти вместе с Йоргом и Томасом, все двенадцать лет жизни провел на этих узких грязных улицах. Как здорово было вернуться домой!
Читать дальше