Кейт Форсит: Бездонные пещеры

Клюрикон Бран ухватился своим длинным хвостом за ветку и взобрался на дерево, еле увернувшись от смертоносных зубцов трезубца. Он съежился на дереве, бессвязно лепеча что-то от ужаса, глядя на двух чешуйчатых воинов у его подножия, только что зарубивших женщину.

На Изабо набросилось сразу четыре фэйрга, и она вступила с ними в бой, используя лишь силу своих рук и ног. Буба с яростным уханьем обрушивалась на противников, метя когтями им в лицо. Изабо столкнула двоих лбами, потом изогнулась, уходя от запущенного в нее трезубца. Упав на колени, она протянула руку, и ее посох силы через всю площадь полетел к ней. Она схватила его, воспользовавшись им для того, чтобы не подпустить воина, пытающегося ударить ее. Стремительно перевернув посох, она сбила его с ног ударом в челюсть и вскочила на ноги, потом быстро развернулась и пнула четвертого фэйрга в живот, обрушив ему на голову сувой посох, так что он рухнул на землю, как подкошенный. Она перевела дыхание и огляделась.

По всему саду люди пытались отогнать морских демонов. Некоторые выхватили из костра горящие головни или вооружились стульями или канделябрами, пытаясь оттеснить фэйргов, но воины были слишком хорошо вооружены и обучены, чтобы это жалкое сопротивление могло надолго задержать их. Постепенно люди начали отступать.

В парке появились солдаты дворцовой стражи, не успевшие даже надеть латы. Лучники, встав на колени, осыпали ряды фэйргов градом стрел, а мечники побежали вперед, чтобы вступить в схватку. Дайд и Изабо сражались рядом с ними, подхватывая оружие из ослабевших рук тех, кто падал на землю, пока наконец последняя группа фэйргов не была разбита. Пощады никто не предлагал и никто не просил.

Все это время, отбивая нападения фэйргов, Изабо с ума сходила от страха за тех, кого она любила. Что случилось с Мегэн, ушедшей спать, с Лахланом и Изолт и с детьми? Воздух был буквально пропитан ужасом и болью, и Изабо остро чувствовала их. Она знала, что Изолт жива, поскольку она не ощущала физической боли, но что было с остальными?

Как только последние фэйрги пали, она бросилась во дворец. Повсюду лежали истерзанные и окровавленные тела, большая часть из которых принадлежала людям. Изабо плакала, узнавая в них своих знакомых. Она видела ту хорошенькую девушку, которая за несколько часов до нападения так дерзко кокетничала с Дайдом, и служанок Дорин и Эдду, с которыми она когда-то вместе драила полы в Риссмадилле, и нескольких своих однокашников из Теургии, неподвижных и бездыханных. Там был и музыкант, чья игра так заворожила ее, и циркачка, поразившая зрителей тем, что закинула ноги за голову и ходила на локтях. Была там и Уна Белая, городская колдунья, окруженная восемью телами мертвых фэйргов, обугленных и все еще дымящихся. Изабо подобрала полы своего длинного платья и опрометью побежала прочь, глотая слезы.

Она вошла в главный зал дворца и увидела новые тела, усеивавшие голубой мраморный пол и ступени. Их было столько, что она даже не могла их сосчитать. Рыдания невыносимой болью отдавались под ребрами, и Изабо пришлось остановиться. Она не могла дышать и согнулась пополам, судорожно хватая ртом воздух. Она почувствовала, как сзади подошел Дайд и обнял ее. Они прижимались друг к другу, находя какое-то облегчение в теплоте и силе друг друга и в слышимом биении их сердец.

— Дети, — выдавила наконец Изабо. — Я должна...

— Хозяин! — ахнул Дайд. — О, милосердная Эйя, только бы Ри был жив!

На подкашивающихся ногах и дрожащие, точно пораженные лихорадкой, они вместе поднялись по лестнице, стараясь не наступать в лужи крови. Тела попадались уже реже, и их шаги ускорились. На ступенях лежали погибшие Телохранители Ри. Изабо с Дайдом были уже очень близко от королевских покоев, но не чувствовали ничего, кроме удушливой пелены черного отчаяния, затуманивавшей их восприятие.

Они вышли на площадку верхнего этажа и увидели груду мертвых фэйргов, не меньше шестидесяти, чья чешуйчатая кожа была покрыта кровью. Изабо со странной отстраненностью отметила, что их кровь была столь же алой, как и человеческая. Потом она увидела Лахлана, стоящего на коленях прямо за кучей трупов. Склонив темную голову, он застыл над неподвижной фигурой своего самого юного телохранителя, Диллона со Счастливым Мечом. Диллон лежал неестественно неподвижно, с красными по локоть руками, все еще сжимавшими окровавленный меч. На коленях у него лежало безжизненное тело его пса. Белый мех потемнел от запекшейся крови.