Сергей Мельник - Возвращение

Но не все так просто, увы, все далеко не так просто как хотелось бы. Они потеряли разом десять лучших бойцов, когда на их лагерь в одну из ночей тихо опустились тени…

— Здесь все. — Сержант кивнул в сторону кучи разложенных вещей, снятых с пленного, что валялся голым у их ног.

Комплект искусной кожаной брони, прошитый вороненой стальной нитью, пояса, перевязки, множество ножей, от метательных до боевых, различные колбы со всевозможными ядами, смертоносные иглы.

— Значит Тени. — Прат наклонился, беря в руки черную маску, снятую с пленника.

Красивое женское тело, с покатыми увеличенными физической нагрузкой мышцами, не портили даже многочисленные змеи шрамов, ибо эльфийка, что лежала у их ног, связанной, была от природы наделена некоей внутренней грацией и красотой своего не человеческого тела.

— Кто ваш ведущий? — Нарог отбросил маску, всматриваясь в глубокие омуты темных бездонных глаз. — Назови имя, кто встал на мой след.

Она, похоже, даже не моргала. Полное отстранение и отчуждение.

— Я знаю, ты не скажешь мне ничего даже под всеми пытками этого мира. — Император перешел на слог темных эльфов, с трудом подбирая и вспоминая давно уже не практиковавшийся им язык этой расы. — Но имя несущего смерть не запрет.

— Если того пожелает сам несущий. — Безжизненным тоном произнесла на эльфийском пленница.

— Желания не было. — Хмыкнул император, ставя свою ногу на ее голову. — Впрочем, я и так знаю, это Шель ведет вас.

Что‑то полутенью эмоции промелькнуло на лице эльфийки под тяжелой ногой старого рейнджера.

— Вот и ответ. — Кивнул своим мыслям император, с силой ударяя каблуком в височную долю, проламывая с хрустом кости черепа, и вдавливая их внутрь головы.

— Ваше благородие. — Как‑то удивленно и обиженно протянул сержант, глядя как из острых ушек, глаз, носа и рта мертвой эльфийки лужей растекается кровь. — Ребята хотели того этого, что ж вы так…

— Нельзя того этого. — Брезгливо вытирая сапог, произнес Нарог Прат. — Это отряд дьесальфов Тени, они сами по себе оружие, в них подсажены такие болезни, что любой за месяц два сгниет заживо.

— О как! — Сержант даже сделал пару шагов назад. — Тогда оно так, пожалуй, даже лучше будет.

— Определенно лучше. — Император задумчиво поднял голову к высоким кронам пожелтевших уже деревьев, всматриваясь в мутно–серые небесные облака.

Страшно не было, за долгие годы своего бытия он столько раз был убит и возвращен вновь к жизни, столько раз горел в котле людских страхов надежд и чаяний, что волей не волей уже притупил в себе большую часть привычных всем и каждому эмоций. Большую часть, но не все. За долгие годы он с удивлением осознал, что испытывает вновь сладкий интерес к жизни, просто свербящее любопытство всего естества, от навара той каши, что приготовили такие разные и такие умелые повара на этой кухне.

Страшно не было, но вот интерес досмотреть все до конца был. Что ж, — пожал он плечами, переводя взгляд куда‑то за горизонт на северо–восток, — надеюсь, судьба и в этот раз станет ко мне благосклонна. И я не совершил ошибки, вернувшись в Финор, давая загнать себя в этот смертельно опасный капкан ловушку.

Кто я? Где я? Почему я? Сколько жизни и сколько смерти? Сколько дней и сколько ночей? Какие‑то ленты петляющих грязным змеем дорог, холод ночных стоянок, пробирающий до костей, грязная одежда, прокопченные руки и лицо дымом от костров, убогих часовых стоянок.

Все слилось в череду ровных событий. Марш, с ходу организация места встречи противника, нелюди вампиры уходят и, остается «людь» человек, один, тот кто погружает в пелену небытия сотни, уже далеко тысячи…

Сначала было жутко.

Прямо до дрожи в руках и спазмах в горле, от одной только мысли о свершенном. Потом проще. Вроде как отстраняешься, но вот уснуть я не могу. Просто не могу полноценно закрыть глаза и уснуть. Все какие‑то получасики, минутки беспамятства, когда тело само выключается от перенагрузки.

Я не могу спать.

Мне страшно.

Там во сне меня ждут тысячи и тысячи убитых мною, они просто лежат на земле и смотрят на меня, смотрят, и смотрят, и смотрят, и ждут…

Как сейчас.

Пологая низина, поросшая высокой чуть ли не по грудь травой, что сейчас скрывала в себе тысячу замотанных в шкуры дикарей пиктов, что уже никуда и ни за чем не спешат, навечно успокоив и примирив свои души.

Они мертвы, так же как и мое каменное сердце.

Дойдя до завалившейся на бок, запряженной мертвым быком одноосной тележки брезгливо сапогом начинаю переворачивать груду нехитрого скарба дикарей. Мех, ожерелья, жилы, смотанные в жгуты для луков, какие‑то черепки разбитых кувшинов, что‑то еще, непритязательные бытовые вещи… Ага!