Алан Фостер - Сын чародея с гитарой

Банкан очень на это надеялся.

В городке Поукелпо они запаслись провизией – предстоял трудный переход через пустыню Тамаз. Поукелпо был не более чем пограничным селением, полным немного сомнительных личностей, уставших от жизни и не имевших сил перебраться на более благополучные земли. Пока Граджелут торговался и запасался, Банкан попробовал выяснить, откуда взялось название пустыни. И услышал, что первым путешественником, коему посчастливилось вернуться из нее живым, был легендарный кенгуровый крыс по имени…

– Тамаз! – закончил Банкан за собеседника.

– Черта с два, – возразил нечесаный муравьед. – Крыса звали Пустыня. Забавное совпадение, верно? – Он пожал плечами. – А откуда взялось название Тамаз, понятия не имею.

Что и говорить, не слишком исчерпывающее объяснение.

По-прежнему не было признаков погони. Либо они оторвались от преследователей, либо Красвин был слишком растерян или даже напуган, чтобы снарядить карательную экспедицию. Впрочем, Банкан ни в коей мере не скучал по сластолюбивому норку и его достойным сподвижникам.

– Ничего удивительного, – оторвался от кормушки Снугенхатт. – Преследовать нас по пустыне он не решится. Сюда никого калачом не заманишь.

– Он прав. – Виз отлетел в сторонку, чтобы не мешать – двуногие навьючивали на спину его друга фляги с водой.

Банкан прикрыл глаза ладонью и посмотрел вдаль. Над ущельями и столовыми горами мерцал раскаленный воздух. Из того, что юноше удалось выспросить и подслушать, следовало, что путники стоят у границы края неведомых опасностей и всяких малоприятных сюрпризов. По-видимому, у них уже входило в привычку странствие по таким землям.

– За сколько дней мы пересечем пустыню?

– Вопрос закономерный, но точно сказать не могу, – ответил Банкану распоряжавшийся погрузкой Граджелут. – Я пытался выяснить, однако безрезультатно. Похоже, все убеждены, что Тамаз находится на краю света.

Банкан невесело улыбнулся.

– Это успокаивает.

– Говорят, что со временем голые плоские холмы и пески сменятся лесистыми горами, изобилующими пищей и хорошей водой, однако никто не знает, на каком расстоянии отсюда они находятся.

Ленивец по своему обыкновению был спокоен и готов ко всему.

– Но, как ни далека цель, как ни долог предстоящий путь, мы должны добраться. – Его тяжелая лапа указала на север. – Ибо там нас ждет Великий Правдивец.

«Или Великая Небылица», – подумал Банкан и мысленно пожал плечами.

Они слишком далеко зашли, слишком много препятствий одолели, чтобы поворачивать назад. Вдобавок ему всегда хотелось увидеть настоящую пустыню. Ну а что касается водолюбивых выдр, то они соскучились по охоте.

О Снугенхатте и вовсе не стоило беспокоиться. Впервые за многие годы носорог был совершенно трезв, вполне доволен своим уделом и готов своротить горы.

Когда они покидали Поукелпо, никто не желал им счастливого пути.

Чего-чего, а отчаянных голов местное население навидалось. Все храбрецы устремлялись в пустыню, но никто не возвратился. Жители безучастно разошлись по своим делам.

Дневная жара не слишком досаждала Банкану и его спутникам. Хорошо переносил ее и Снугенхатт, которому досталась львиная доля работы плюс доспехи. Он терпеливо бежал на север и лишь в разгаре дня по требованию наездников останавливался на отдых.

Выдры коротали досуг за ловлей диких ящериц и змей, что неплохо скрашивало меню. А Граджелут подолгу вглядывался вперед, мобилизуя свой опыт, чтобы выбрать самый верный путь – в пустыне не было дорог или хотя бы тропинок. Когда он указывал дорогу, ни Банкан, ни выдры не спорили. Все давно признали, что путешественник он опытный.

Через несколько дней после расставания с Поукелпо они оказались посреди скопления цветных башен из блестящего разноцветного песчаника.

Банкан решил, что этот край приятен глазу, если не ногам. Впрочем, изъязвленная выветриванием поверхность была нипочем широким ороговелым стопам носорога, а пассажиры отягощали его не больше, чем пригоршня перьев. Они уверенно продвигались вперед.

Поэтому все были застигнуты врасплох, когда носорог вдруг зашатался.

Банкан наклонился вперед и спросил:

– Снугенхатт, в чем дело?

Позади него спутники напрягли слух.

Виз порхал впереди, разведывая путь. Он тоже встревожился и поспешно вернулся.

Снугенхатт не отвечал.

– Всем спешиться, – скомандовал птах. – Живее, живее!

Наездники подчинились. Выдры соскользнули с природной грацией, Банкан – неуклюже, Граджелут – столь медлительно, что едва не был задавлен, когда носорог повалился на бок. Посыпалась кладь, а затем грозное животное громко застонало.