Алан Фостер - Сын чародея с гитарой

Ленивец заморгал.

– Не понимаю.

– Так идемте, я покажу.

Саблезубый направился в пещере. Граджелут был так подавлен, что последовал за ним без расспросов.

Шло время. Банкан и выдры рассматривали Великого Правдивца. Увы, это занятие не уменьшало недоумения.

Потом из пещеры донесся зов:

– Эй, Снугенхатт! Вы не могли бы нам помочь?

Носорог пожал плечами и заковылял в пещеру. Вскоре потребовалось содействие остальных.

Древний пьедестал, испещренный загадочной резьбой, был высотой с Ниину. Он имел форму усеченной пирамиды, на верхней грани которого раньше покоился Правдивец. Подставка оказалась такой тяжелой, что лишь объединенными усилиями удалось взгромоздить ее Снугенхатту на спину.

Ее привязали кожаными ремнями, и все же Сквилл опасался, что по дороге она свалится.

– Нет оснований для беспокойства. – У Граджелута сияли глаза. – Я буду ехать рядом и следить за ее сохранностью.

«Да если и свалится, – подумал Банкан, – то не разобьется».

Пьедестал был отлит из золота, чище которого Граджелут отродясь не видел, о чем, замирая от восторга, и сообщил спутникам. Этот мир не знал металла такого качества. Но, несомненно, это было золото.

– Мы не совершили великих открытий, – заключил ленивец, – и все же это самая прибыльная поездка в моей жизни. Да, самая прибыльная.

– Э, погодь-ка! – насторожился Сквил. – А с чего ты взял, что хреновина вся твоя? Похоже, его вопрос обидел купца.

– Но вы же отправлялись на поиски приключений. И вы, безусловно, получили их в полной мере. Кроме того, вам достался Правдивец.

Волшебник, о котором вы так часто вспоминали, несомненно, сочтет его весьма интересным. Каждый из нас получил то, к чему стремился. Даже не надейтесь отнять у меня мечту, сколь бы приземленными ни казались вам мои побуждения.

– Да успокойтесь вы, – сказал Банкан. – Не нужно нам ваше золото.

Выдры выпучили глаза и хором воскликнули:

– Не нужно?!

– Граджелут прав. В этом походе мы получили больше, чем можно купить за деньги.

Сквилла такой ответ не удовлетворил.

– Но, можа, немного золотишка…

Банкан повернулся к Правдивцу.

– И все же я не понимаю, каким образом эта вещь воплощает или олицетворяет правду.

Рассерженный Сквилл снова пнул ее.

– Ни хрена она не воплощает, кроме кучки бесполезного хлама. Ежели б ты, Банкан, меня спросил, я б ответил: предпочитаю золотишко…

Банкан сел рядом с большим металлическим ящиком и провел по нему пальцами. У Правдивца были стеклянные окошечки, в них – цифры и подвижные стрелки. Еще были шарики на стерженьках и колесики. В самом большом оконце виднелся рулон поделенной на бесчисленные квадратики бумаги, на середине рулона застыл металлический наконечник. Из задней стенки ящика торчал черный хвост, увенчанный шишкой с двумя параллельными штырьками. Поверхность Правдивца хранила следы многочисленных ударов, но углы и швы были невредимы.

Чем дольше разглядывал его Банкан, тем больше его обуревали сомнения. Лишь в одном он был уверен: Великий Правдивец – устройство самое что ни на есть волшебное.

– Поосторожнее, – предостерег Хранитель, когда юноша принялся ощупывать шарики и колесики. – Он заколдован.

– Ерунда, – буркнул Сквилл, которого длинный торс и короткие лапы вынудили сложиться пополам, чтобы сердито засунуть кисти в карманы. Он посмотрел Банкану через плечо и закричал на обшарпанный, изгвазданный ящик:

– Ну, ты, давай, покажь нам че-нибудь! – Выдр обошел юношу и, не слушая его протесты, схватил и сильно потряс Правдивца. Раздался шум, словно в ящике перекатывалось множество отвалившихся мелких деталей.

Выдр скривился и бесцеремонно уронил устройство. – Тоже мне, кладезь абсолютной власти! Видали мы таких!

– Кажись, его перехвалили. – В голосе Ниины звучала легкая досада.

– Со слухами это бывает.

– А может, надо просто его включить? – предположил Банкан.

– Чаропесенкой? – Ниина неуверенно рассматривала ящик.

Банкан пожал плечами.

– Но с чего начать? Мы не представляем себе, на что он способен, и вообще способен ли на что-нибудь. О чем же петь?

– Петь? Ради этого утиля? – Сквилл брезгливо разглядывал молчаливого Правдивца. – Коли так рассуждать, давайте петь и деревьям, и небу. Вам правда нужна? Правда в том, что весь этот клепаный путь мы проделали за просто так. Ежели фиговина и умела че-нибудь, то это было раньше.

– Где же твоя самоотверженность, где чувство долга перед обществом?