Алан Фостер - День Диссонанса

Наконец он легонько дернул бечеву. Полусмеженные веки надзирателя тут же распахнулись, бечева натянулась.

– Не надо больше так делать, – прорычал он. В тот миг Джон-Том не сомневался, что теперь его разлучат с дуарой, а заодно и с единственной надеждой на спасение.

– Я ничего такого не хотел! – в отчаянии вскричал он. – Просто от игры в одной позе руки заболели. Поверьте!

– Ладно уж… – Надзиратель грузно опустился на сиденье. – Смотри, не балуй. Спой-ка еще песенку. Ничего подобного до сих пор не слышал. Мне нравится.

Упав духом, Джон-Том заиграл первое, что пришло на ум, – тему из фильмов «Рокки». Возможно, свою роль сыграло разочарование, а может, накатившее безразличие… Как бы то ни было, он вдруг ощутил бегущую по телу энергию. Постарался сосредоточиться на ней и решил допеть бесполезную песню до конца – вдруг она натолкнет на что-нибудь годное.

В смрад темницы просочился слабый запах озона. Под потолком затрещало. Мадж на всякий случай отполз в дальний угол. Джон-Том подскочил – его ударило по запястьям электрическим током. Он тоже хотел удрать в глубину камеры, но кожаные наручники и цепь по ту сторону решетки сразу напомнили о себе.

«О, черт! – выругался он про себя. – Опять я перестарался и натворил что-то не то!»

Однако, что бы он ни натворил на этот раз, убежать было невозможно. Выронив дуару, он безуспешно рвал с себя «браслеты».

Инструмент брякнулся об пол и засиял, подскакивая, словно иглодержатель над диском.

Медлительный дикобраз поднялся на задние лапы и смотрел во все глаза. Бечеву он выронил, предпочтя развернуться к стойке с оружием и выбрать длинное копье, которое было незамедлительно нацелено в камеру.

И Джон-Тому стало крайне неуютно при мысли о том, что тюремщик может без труда прикончить его на месте.

– Чаропевец! Ты чего это?! А ну, перестань!

– Я ничего! – истерично выкрикнул Джон-Том, молясь в душе, чтобы его страх – вполне настоящий – не показался дикобразу фальшивым. – Развяжи мне руки!

Тюремщик не отозвался на просьбу, ошалело глядя, как по камере медленно кружат жгутики флюоресцирующего газа и сгущаются в подобие столба.

– Не ври! Это волшебство! Волшебство!

– Болван, я сам знаю, что волшебство. Освободи меня! – кричал Джон-Том, безрезультатно дергаясь у решетки.

Тюремщик сохранял безопасную дистанцию.

– Чаропевец, меня предупреждали насчет тебя! А ну, прекрати сейчас же! – Он прижался колючей спиной к стене и пополз вдоль нее к решетке. Откуда мог дотянуться до узника копьем, чей наконечник выглядел исключительно острым.

– Не могу я прекратить. Не знаю, что тут происходит. Не понимаю!

– Не верю! – Надзиратель сорвался на визг и с самыми серьезными намерениями ткнул копьем.

Внезапно в газовом облаке раздалось звонкое «баммм!». Светящийся столб рассеялся, на его месте, в центре тюремной камеры, стояло здоровенное, по меньшей мере семи футов ростом, существо. Оно сутулилось, чтобы не упираться макушкой в потолок.

Мадж трусливо отскочил к стене. Джон-Том торопливо вспоминал последнюю песню, спетую без души, но эффектом превзошедшую всех своих эмоционально насыщенных предшественниц. Тему из фильма «Рокки». Как же она называется?

Ах да, «Глаз тигра»!

Вообще-то их было два, и они с изумлением глядели по сторонам. Никогда еще Джон-Том не видал белого тигра, да к тому же в боевых доспехах и стоящего на задних лапах. Полосы из кожи и меди, образуя подобие юбки, прикрывали его тело от талии до колен. Поножи и наплечники держались на кожаной шнуровке и защищали конечности только сзади. На голове поблескивал роскошный медный шлем со стрелкой, украшенной тонкой резьбой. Из прорезей в шлеме торчали уши.

Огромная мохнатая голова поворачивалась, с неудовольствием разглядывая тюрьму и ее обитателей. Прядая белыми ушами с черными кончиками, четверть тонны тигрятины пыталась разобраться в обстановке. Внезапно лапы опустились к ножнам, и мгновение спустя каждая держала по пятифутовому мечу с бритвенно острым лезвием и зазубренным острием.

– Клянусь всеми девятью кошачьими демонами, я ничего не понимаю! Что тут пхоисходит? Клянусь, я сейчас же получу ответ, или кому-то чехтовски не поздоховится! – Узкие желтые глаза впились в прутья решетки. Тигр шагнул вперед и опустил взгляд на дрожащего дикобраза.

– Эй, ты, что это за конуха? Почему я взапехти? Или ты немедленно ответишь, или я сделаю ожехелье из твоих позвонков.