Алан Фостер - Чародей с гитарой

Теперь мы можем спокойно продолжить путешествие. Можно не сомневаться: нас ждет большая война с императрицей всего Броненосного народа. Подобные перспективы заставят задуматься тупоголовых обитателей Поластринду.

– Надеюсь, нам не придется часто проделывать подобные штуки, – пробормотала Флор. – Иначе святая Цецилия может лишить меня своего благословения.

– Не бойся, детка, – успокоил ее волшебник, – я не стану повторять это заклинание. Подобное волшебство можно сотворить один только раз за всю жизнь. И сегодня я использовал свой шанс. Я больше не посмею прибегнуть к этим заклинаниям. Отныне каждый день на земле сделается короче на одну двадцатидвухтысячную долю… Для того чтобы призвать бессмертного из глубин космоса, мне пришлось использовать энергию души самой планеты.

Джон-Том вступил во внутренний эллипс – из него исчезла вся трава, даже почва испарилась, оставив пятно оплавленного камня. Светлый гранит был смят, словно вата.

– Вы говорили, что оно странствует, сэр. Я… я слышал сам.

– А ты видел – он мчался, он двигался, но все-таки не мог вырваться за пределы эллипса? – Джон-Том кивнул. – На какое-то время он был сразу и вместе с нами, и в своем странствии. – Маг-черепаха потянулся к ящичкам в панцире, проверяя, все ли закрыты. – Если верить легендам чародеев и предупреждениям некромантов, дух М’немаксы прошел одну тридцатую часть своего пути. Странствие его началось с первой жизнью, и, пока скачет М’немакса, жизнь распространяется по мирам за его спиной. Он скачет вокруг Вселенной и, когда на пути встретит себя самого, сможет остановиться и передохнуть. Чего ж удивляться его раздражению? Если впереди у тебя путь в несколько триллионов лет, каждое крохотное промедление покажется досадным. Но, как бы то ни было, формула сработала. – Волшебник на миг залучился гордостью. – Эллипс выдержал. Он ответил на зов и не вырвался. – Заморгав, он опустился на землю. – Я как-то вдруг устал.

– Думаю, все мы слегка устали, – с пониманием отозвался Джон-Том.

– Эге, неча и спорить, приятель. – Отпечаток огромного пламенного коня еще не изгладился из сетчатки Маджа. – Наверно, лучше бы всем поспать.

Никто не был против. Торопливо проверив, целы ли руки, ноги и головы, они принялись устраиваться на ночлег. Наконец всех окутали сны, и огненные видения чередовались в них с высокой черно-зеленой жутью.

Далеко вверху над головой вспыхнул булавочный светлячок. Крохотная вспышка быстро погасла. Это случилось рядом с галактикой N NGC 187 [22] Обозначение галактики по «Новому галактическому каталогу» Дрейера. . Осерчав, М’немакса отбросил в сторону звезду, торопясь назад к месту, где прервалась его вечная скачка вокруг безграничной чаши мироздания.

И была паника в твердыне Куглуха.

От прислуги о тревоге узнали помощники, от них рабочие… даже нижайшие из учеников, трудившиеся в самых нижних тоннелях и бесконечно вычерпывающие жижу, вечно затоплявшую подземелья.

Слухи расползались. Рабочие шептали об огненном дожде, который пал с неба и уничтожил сотни гнездилищ. Поговаривали о тоннах припасов, погубленных невесть откуда взявшейся плесенью. О том, что солнце не заходило три дня… Другие же прямо утверждали, что нескольких придворных застукали объедающими труп простого рабочего и немедленно вывели всех в расход.

Но правда была страшнее слухов. Знавшие ее прятались по углам, а приступая к дневному труду, то и дело поглядывали через плечо (конечно, те, кто мог это сделать, – у одних не было плеч, а у других, кроме того, и шей).

Охотничьи отряды при первой же возможности старались улизнуть из города, уверяя, что и так уже огромные запасы пищи требуют увеличения. Государственные аудиторы склонялись ниже над своими подсчетами. Всех поразила паника… Немыслимая, выходящая за пределы реальности… Она поразила даже личинки, трясущиеся в своих коконах.

Императрица Скрритч бушевала. Кровь и лоскуты плоти усеивали оставляемые ею комнаты и палаты в лабиринте помещений центрального дворца.

В безопасности, за городом, вдали от гнева ее, бесконечные легионы воинов со жвалами и фасеточными глазами автоматами маршировали по мшистым равнинам, словно страшась прикоснуться к земле, лучи солнца едва пробивались сквозь серые тучи, затянувшие небо.

Охрана и слуги, торопливые вестники и чиновники в равной мере испытали гнев императрицы. Наконец ярость ее улеглась, и императрица устроилась в одной из малых приемных.