Алан Фостер - Чародей с гитарой

– Не загибай, твой жилет куда в лучшем виде, чем мое плечо. – Джон-Том сел с помощью Талеи. Она без церемоний ощупала рану, и молодой человек взвыл.

– Не веди себя как щенок. Кости целы, но, ручаюсь, такой синячище не пройдет и за несколько недель.

Обтерев нож о брюки, она показала на железную решетку над головой Джон-Тома. Он подошел – с того места, где он сидел, решетки не было видно.

– Можно заползти. Мы послушали, как ты разговаривал с этой шайкой, прежде чем стали их разгонять. – Она с интересом поглядела на молодого человека. – И о чем же вы говорили?

– Да ни о чем. – Джон-Том отвернулся. – Они хотели, чтобы я примкнул к ним.

– Ха! В чем это?

– Так, бандитские делишки, – не без легкого стыда пробормотал он.

– И что же это они предлагали?

Джон-Том гневно поглядел на Талею.

– Не о чем было и думать! – Он надеялся, что изображает негодование достаточно убедительно. – За кого ты меня принимаешь?

Она молча поглядела на него, потом ответила:

– За растерянного, упрямого, наивного, одаренного и, я надеюсь, разумного человека.

С этими словами она оставила юношу, чтобы помочь Флор, проверявшей, не осталось ли раненых у задней двери.

За спиной Джон-Тома Каз освобождал его руки от пут.

– Неловко вышло, друг мой.

– Врешь, длинные уши, чего там неловко – кроваво! – Теперь, после победы, Мадж вернулся к прежнему тону. – Тока я оказался в этой комнате, глянь, а он уж булавой замахивается, ну, думаю, на секунду, да опоздали. Хорошо еще, что рыжая руками крутит не хуже, чем попой. – И он быстренько огляделся, чтобы проверить, не слышала ли его Талея.

– Мадж, со мной все в порядке. – Веревки ослабли. Кровь возвращалась в кисти. Потирая их, юноша поднялся, возвышаясь над спасителями.

Мадж, Каз, Пог. Какие они «животные»? – подумал Джон-Том. Человеческого в них куда больше, чем в этих так называемых людях, которые его пленили. Мысль о том, что он мог их предать ради Броненосного народа, теперь причиняла ему почти физическую боль, и все мысли о власти и могуществе сами собой исчезли из головы. Не то чтобы он понял, что не в состоянии был их добиться, и не потому, что они были морально неприемлемы, – просто Джон-Том всегда умел поступать по справедливости.

«Какой из меня адвокат, – подумал он, – все дела проиграю. Но если я не могу противиться искушению власти и могущества… Черт, но ведь это всего лишь по-человечески.

Придется постараться, – сказал он себе, – быть может, я сумею избавиться от этих мыслей».

– У них тут был лазутчик от насекомых, – проговорил Джон-Том. – Они пытаются найти союзников среди местных жителей. Придется известить власти.

– Ей-ей, придется, приятель, – проговорил недоумевающий Мадж. – Подумать только, неужели эти пакостные жуки шныряют повсюду?

– Но как он сумел сюда проникнуть? – удивился Каз.

– Выглядел-то он человеком. Как и все остальные, – заметил Джон-Том. – Клотагорб знает, наверное, как это делается.

Из потайной двери появились Талея и Флор. Ни того, о ком говорил Джон-Том, ни этой сволочи…

Они с опаской двинулись к главной двери. Джон-Том собрал пожитки. Здорово это было – вновь ощутить руками гладкую поверхность дуары, почувствовать тяжесть посоха. Спутники для защиты кольцом окружили его. Мадж выглянул на лестницу, она была пуста.

Потом они припустили по коридору к улице. Джон-Том и Флор перепрыгивали через две ступеньки. Мадж и Талея первыми выскочили в ночной туман, она поглядела налево, он направо.

– Никого, – позвала Талея. И все вышли на мостовую.

Друзья направились обратно. Отыскивая глазами в окнах натянутые луки, они торопливо шли меж темных строений. Пог облетал переулки, разыскивая засады. Однако никто не препятствовал им.

Джон-Том споткнулся, плечо обожгло болью. Талея была рядом – несмотря на его неоднократные заверения, что все в порядке.

– Вот это банда, – проговорила она, внимательно вглядываясь в темноту. – А ты хорошо подумал, может, лучше примкнуть к ним? С помощью Броненосного народа они преуспеют.

– Зачем так глупить? – обрезал он. – Терпеть не могу насекомых.

– Тебе они ничего не сделали и твоему народу тоже. Мог бы помочь им, а не нам.

Сколько же она слышала из-за своей решетки, подумал Джон-Том. А потом понял, что девушка нервничает, а не сердится. Непривычная ранимость странной теплотой согревала его душу.

– Они мне несимпатичны, – спокойно ответил он. – радости Ханниуза не для меня. Кроме того, ты мне нравишься. И Каз, и Мадж, и все остальные.