Алан Фостер - Час ворот

Друзья лежали рядком, на манер кебаба. Подобная аналогия отнюдь не радовала.

Чтобы избежать пленения, Клотагорб удалился в глубины панциря, и похитители просто подняли его, чтобы отнести куда нужно. А когда маг наконец выставил руки и ноги, они уже ожидали с арканами и веревками. Впрочем, удалось зацепить только одну ногу, все остальное чародей снова втянул в панцирь.

Изнутри донеслось его бормотание. Это вызвало среди похитителей оживленную беседу, после которой они принялись колотить и лягать недвижное тело.

Бурной деятельностью руководил один из них, обильно обвешанный металлическими и костяными украшениями. Существа полезли в панцирь и вскоре сумели вытащить голову возмущенной, протестующей черепахи. Совместными усилиями они затолкали ему в рот несколько пучков травы. Клотагорб потянулся, чтобы извлечь кляп, тут-то конечности его тоже связали. Чародей наконец изнемог и сдался.

Украшенное костью и металлом создание радостно запрыгало и принялось тыкать длинным, декорированным перьями шестом в лежащего Клотагорба. Сей модник, должно быть, местный шаман или знахарь, подумал Джон-Том. Этот шут догадался, что под прикрытием панциря Клотагорб произносит заклинание, и лишил своего оппонента всех возможностей совершить волшебство.

Джон-Том лежал тихо и размышлял, догадались ли бы они о волшебной природе его музыки… Однако он лежал связанный на земле, а дуара осталась в фургоне.

Неподалеку послышались стоны. Извернувшись, юноша увидел, как один из похитителей без всякой причины и, увы, достаточно сильно пинает Талею. Всякий раз, услышав проклятие, мучитель бил девушку. Она дергалась от боли, но проходило несколько минут, и у нее хватало сил на новое крепкое выражение.

– Отстань от нее! – рявкнул молодой человек. – Выбери себе равного противника.

Существо отреагировало. Оставив Талею, оно подошло к Джон-Тому и с любопытством уставилось вниз, на лицо лежащего, а потом что-то забормотало.

Джон-Том широко улыбнулся.

– И тебе того же, дерьмак неотесанный.

Едва ли существо могло понять смысл этих слов, однако оно истолковало фразу вполне однозначно и стало пинать теперь уже его. Сжав зубы, Джон-Том решил, что не доставит этой твари удовольствия и не издаст ни звука.

Когда после нескольких ударов реакция юноши ограничилась яростным взглядом, развлечение надоело и докучавшая ему тварь отправилась судачить о чем-то со своими соплеменниками.

Оказалось, что для этого племени драки – обычное дело. Оглядевшись вокруг, Джон-Том с удивлением заметил крохотные сооружения, кострища, а также безволосые маленькие копии взрослых уродов, которые могли быть только детенышами. На спинах зеленых и голубых ящериц виднелись вьюки – рептилии служили мулами. Вокруг шестерых связанных путешественников кипела деловитая и безжалостная жизнь.

Судя по хижинам и кострищам, уроды достаточно долго обитали в этом месте. Джон-Том пытался прикинуть длину своего вынужденного пути в связанном виде.

– Боже правый, – пробормотал он, – мы стояли, самое большее, в сотне ярдов от этого городка, но так ничего и не заметили.

– Мимпа в траве не увидишь, – ответил ему Каз. Поглядев направо, Джон-Том увидел обращенные к нему кроличьи уши. – Они передвигаются в ней незаметно для всех своих врагов.

– Зови их как хочешь, а по мне – вылитые тролли. Впрочем, я всегда полагал, что тролли живут под землей. Весьма уродливая компания.

– О троллях, друг мой, мне ничего не известно, а мимпа живут в степях.

– Кишат, как блохи в шкуре, – возмутился лежащий поблизости Мадж. – Во затею им дезинфекцию, ежели сбегу!

Теперь Джон-Том уже мог видеть голову выдра. Шляпа на ней отсутствовала – должно быть, сбили во время потасовки в фургоне. Выдр извивался, намереваясь выкрутиться из пут.

Из всех путешественников лишь он один мог сравниться в энергии с похитителями, однако порвать веревки был не в состоянии.

Джон-Том обернулся к кролику.

– А ты можешь поговорить с ними, Каз?

– Кажется, я немного понимаю их речь, – ответил кролик. – Бывалый путешественник вечно подхватывает самые неожиданные знания. А вот чтобы поговорить… Едва ли. В беседе участвуют двое, а эти типы что-то уж больно неразговорчивы с незнакомцами.

– А как получилось, что мы не понимаем их?

– Наверно, это потому, что мимпа не приемлют ничего, что мы называем цивилизованной жизнью. Они закоснели во вражде и ненависти… Воинственны до безумия. Хорошо б сгнили все до последнего.