Дмитрий Вернидуб - Морская пена

Несколько раз зруюковские угробаны прорывались к башням, на которых находились Олли и Болто. И тогда на пути у них появлялся призрак. Брю возникал на узкой винтовой лестнице и по одному замораживал морков. Через некоторое время входы в башни оказались надежно замурованы их ледяными телами, и попасть наверх можно было только по воздуху.

Хрюря постоянно приземлялась и взлетала с Медвежьей башни. Уклоняясь от стрел, собака-связной неслась с поручениями. Два раза она была атакована альбатросами, и трижды ее чуть не подстрелили арбалетчики. Но улетая, крылатая любимица Олли всегда возвращалась. На этот раз она принесла сообщение от Тины. Передавая вместе с посланием поцелуй, Хрюря по обыкновению лизнула хозяина в нос. Сообщение было тревожным. Тина уверяла, что мельком видела в крепости хойба, скорее всего, уклиста. Одетый в доспехи, снятые, видимо, с человека, хойб, надвинув поглубже шлем, затерялся среди ополченцев, идущих на стены.

Пожалев уставшую собаку, зализывающую кровоточащие царапины, Олли послал Брюгая предупредить паромщика и Болто о проникших в крепость шпионах. «Не думаю, чтобы наша Тина ошиблась, — рассудил он, — с ее-то наблюдательностью… Только как лазутчик мог сюда проникнуть? Если через стену перескочил вместе с морками, то только там, где держат оборону люди из разных мест — не пограничники. С гномами такой трюк не пройдет, с невысокликами — тем более, там все друг друга знают. Или, может, они ход где-то прорыли?»

Версию с подкопом стоило проверить. Но как это сделать? И тогда Олли вспомнил про выдр.

Парочка выдр стала постоянно наведываться в крепость после того, как Виндибур пообщался с ними. Любопытные и болтливые зверьки повадились ходить за объедками на гарнизонную кухню. Пограничники не возражали. Словно почуяв что-то, выдры появились в крепости за час до рассвета — их заметил повар, которого они, похоже, почитали за своего бога. Стража, однако, уверяла, что через ворота у них и мышь бы не проскользнула.

— Придется тебе, рыжуха, этих побирушек поискать, — сказал невысоклик собаке. — Они могут что-то знать. Найди Тину, скажи: нужно допросить выдр.

«Подкоп, подкоп…», — бормотал Олли, машинально делая нужные манипуляции и запуская молнию. Одна яркая вспышка — и последняя установка для стрельбы круглым огнем погребла под собой троих уклистов. В ответ по башне ответили из орудий. Ядра уклистов не причинили Медвежьей башне сильного ущерба, попадая или в кладку ниже площадки, или с воем проносясь по верху. Только одно, угодив в зубец, осыпало Олли градом колотых камней.

— Больно, однако, — вслух сказал Виндибур, поднимаясь с каменного пола и потирая затылок. — Если б не медальон…

Вдруг над ухом прозвучало:

— Знаешь, парень, похоже, взять крепость с наскока у них не вышло. Теперь осадят на всю катушку, колоти их тунец.

— Тьфу ты, Брю! Я скоро заикаться начну. Зачем так пугать-то?

— Извини, тянет иногда, в силу состояния.

— Ладно, как дела? Цел?

— А что мне сделается? — покойный лег на воздух и подпер голову рукой. — Я тут уклиста отловил, закопай его морж…

— Да ну? — обрадовался Олли.

— Он вокруг Хрюкловой башни вертелся — думал, как влезть на нее. Ведь я на лестнице уйму морков заморозил — даже невысоклику не пробраться. Кстати, тебе тоже не спуститься, пока от стен не отмерзнут.

— Спасибо, Брю, трап тебе под ноги, — Виндибур улыбнулся. — Возможно, ты нас с Болто спас. Ну, продолжай.

— Так вот, смотрю, этот моллюск брюхоногий крюк закидывает. На нашего Хрюкла охотиться вздумал. Кинжал в зубы и наверх. А на стенах кутерьма — жмут угробаны, скелет им на камбуз, — никто не смотрит. Ну, я подлетел к нему сзади и говорю: «Хороший денек сегодня выдался, не правда ли? И так старательно так завыл: У-у-у-у-у!» Он как увидел меня, так весь задрыгался, как паяц веревочный, — Брю от удовольствия растягивал слова. — Думаю, сейчас еще свалится… А он ведь живым нужен! Ну, я и дунул ему прямо в открытый рот. Так и висит примороженный, едят его рыбы. Да вон, гляди — ополченцы его снять пытаются.

— Нужно поскорее допросить негодяя.

— А вот это уже проблема. У него башка как стеклянный шар сделалась, наверное, даже мысли заиндевели — перестарался я, хрястни мой гроб.

— У тебя ж урна была. В общем, ты морозил — ты и размораживай.

— Хойбилонского архивариуса сослуживцы в чане варили, так он не такой был, потеплее малость. «Замогилка» — это вам не ледник в погребе.

С винтовой лестницы послышались какие-то звуки, похожие на звон битой посуды, а затем раздался не очень громкий рык.