Питер Бигл: Dirae

— Вы ужасно выглядите. Вы не больны?

Я молчу.

— Вы не заблюете мне всю машину?

Я бормочу:

— Нет... Не знаю... Не думаю.

— Потому что на этой неделе у нас как на подбор сплошные жучки -блевунцы: каждого, буквально каждого выворачивает наизнанку! Так что я был бы вам крайне признателен, если бы вы...

Он не заканчивает фразы, но смотрит на меня с опаской.

— Господи, ну и видок у вас! Вы что, несвежих устриц наелись?

Внезапно он принимает решение.

— Знаете что, прежде чем ехать куда-то еще, свожу-ка я вас в больницу! Пристегните ремень.

Я накидываю ремень, но не пристегиваю его. Когда он трогается с места, врубается сигнал тревоги. Он протягивает руку, застегивает ремень как следует. Я торможу и не успеваю ему помешать. Сигнал умолкает. Он, покосившись в мою сторону, спрашивает:

— Послушайте, вы ведь не кажетесь сумасшедшей — на вид вполне нормальная, милая девушка. Чего вас в герои-то понесло?

У меня кружится голова, я обливаюсь холодным потом, похоже, меня и впрямь вот-вот стошнит. Я коротко отвечаю:

— Не знаю. Я пытаюсь помочь, только и всего.

— Угу. Круто, конечно. Ну, в смысле, вытащить из реки целую семью и все такое, вам за это медаль положена из рук мэра. Спасать детей, подвергающихся дурному обращению, останавливать психов, открывших стрельбу в супермаркете, — это ж наша работа, и мы вроде как нехорошо выглядим в такой ситуации.

Он хлопает ладонью по рулю, старается выглядеть сурово — у него это плохо выходит.

— Но вот избивать плохих парней — это вообще никуда не годится! Какие бы плохие они ни были, все равно вы оказываетесь в дерьме по уши. Они подают в суд. И тогда кому-нибудь вроде меня приходится пойти и арестовать вас... не говоря уже о том, чтобы шестнадцать миллионов раз объяснить моему боссу, а потом и боссу моего босса, почему я этого до сих пор не сделал, раз вы все еще в городе и вас только что видели то тут, то там. Каждый божий день, черт побери!

Голова кружится просто ужасно, я с трудом улавливаю смысл его слов. Происходит что-то очень плохое, то ли со мной, то ли с Джейн Доу, не могу понять. «Может быть, больница, куда он меня везет, — это та самая больница, где она?» Полицейский говорит снова, лицо и голос у него серьезные, даже встревоженные. Откуда-то издалека доносится:

— Что меня действительно беспокоит, так это эти наши исчезновения. Потому что, если вы не сумасшедшая, значит, вы действительно что-то вроде супермена, или это я сумасшедшим. А мне что-то не хочется сходить с ума, знаете ли.

Я почти теряю сознание, но все же мне, как ни странно, становится его жаль. Мне удается выдавить:

— Может быть, есть другой выбор... другой вариант...

«Даже если больница та самая, если тьма не вернется, мне никогда не добраться до тихой палаты Джейн Доу — особенно в наручниках, которые он наверняка на меня наденет. Что же мне делать?»

— Другой вариант? — он снова вскидывает брови. — Ну и задали вы мне задачу! Какой же еще вариант тут возможен?

Я не отвечаю.

Машина останавливается перед приземистым серовато-белым зданием. То и дело подъезжают и отъезжают другие машины: люди на костылях, люди, которых везут на инвалидных колясках, одна «скорая» у входа, еще одна на парковке... Он выключает мотор, .....поворачивается, смотрит на меня в упор.

— Понимаете, не имеет значения, хочу я или нет расследовать ваше дело, где полно обвинений в причинении телесных повреждений различной тяжести. Я просто обязан это сделать, вот и все. Но на самом деле мне куда больше хочется просто поговорить с вами, потому что другой вариант... другой вариант состоит в том, что я вообще неправильно представляю себе, как устроен мир. И я думаю, что готов в этом убедиться, понимаете, да?

Да, это та больница, где лежит Джейн Доу. Она здесь, я чувствую. На таком близком расстоянии притяжение тьмы все еще ненадежно, но куда сильнее, чем прежде. Она тянется ко мне, я чувствую...

Одной рукой я тянусь к дверной ручке, медленно-медленно, удерживая его взгляд. Второй начинаю отстегивать ремень.

— Не надо...

Я хотела было сказать: «У меня, в отличие от вас, никогда не было выбора». Но договорить я так и не успеваю, точно так же, как не успеваю выскочить из машины и броситься к больнице. В самом начале фразы тьма накрывает меня с головы до пят, и я исчезаю...

...и снова оказываюсь в палате Джейн Доу, в ногах ее кровати.

И Фелисия видит мое появление.

Ее молчание — часть молчания, царящего в палате. Ее дыхание вырывается из груди с таким же хрипом, как дыхание пациентов, дышащих через трубочки. Безмолвный страх в расширенных темных глазах делает меня такой же немой. Все, что я могу для нее сделать — это отступить в сторону, освободив проход к двери. Я хрипло произношу ее имя, когда она пробегает мимо, но в ответ только щелкает замок: она выскакивает из палаты и запирает дверь снаружи. Кажется, я слышу, как она плачет, но могу и ошибаться.