Наталья Лебедева: Крысиная башня

— Что дальше? — спросил Мельник, когда они дошли до метро.

— У меня есть работа, — сказала Иринка. — Я очень надеюсь, что у меня все сложится нормально.

— А я домой, — ответила Айсылу и кивнула с печальной улыбкой. — Пугачеву посмотрела, по сыну соскучилась. Он такой же, как ты, Слава, улым. Хороший. Высокий и хороший, как ты. А ты?

— Я? Я еду домой.

Он положил руку в карман пальто и нащупал маленький квадратный плеер. Саша оставила ему и этот подарок. Когда Мельник включил его, лампочка не загорелась — батарейка была разряжена. Но он все же вставил в уши маленькие белые наушники. Песня в них была едва слышна. Она возникла из тишины заснеженных улиц, из светящихся окон и неспешных шагов. Три человека разошлись в разные стороны и пошли по первому снегу, оставляя на нем отчетливые следы.

День стремительно летел к вечеру, и, когда электричка прибыла в Тверь, небо совсем потемнело. Стало холодно и сыро. Снег, истоптанный тысячами ног, больше не выглядел красивым. Зимняя сказка подтаяла, оплыла, и, шагая по мерзлому тротуару, Мельник чувствовал себя плохо. Ему казалось, что до конца жизни он не будет радоваться снегу.

Саша не отзывалась. Он пробовал отмотать ее сердце назад каждые несколько минут, но у него по-прежнему ничего не выходило. Она была без сознания, состояние ее казалось вязким и неизменным. Попытки помочь ей измотали Мельника, он хотел есть, едва держался на ногах, и, когда справа от него призывно мелькнул огнями пивной ресторан «Miller», не смог устоять.

Внутри было темно и тепло. Светильники прятались под матовыми оранжевыми абажурами, пол, мебель и перегородки, разделяющие зал, были из темного дерева. Мельник сел за массивный стол и огляделся. В ресторане было довольно много народа. По проходам сновали официанты в псевдобаварских костюмах, телевизоры на стенах беззвучно показывали футбольный матч, рыжая, аккуратно причесанная девушка за стойкой протирала пивные бокалы. За столом напротив отмечали что-то четверо крупных пузатых мужчин. Они вкусно и много ели, запивая еду пивом из запотевших бокалов.

Подошла официантка. Мельник, осознав, что не ел и не пил целые сутки, заказал то же, что увидел на столе у соседей. Он с жадностью набросился на горячее, потом долго пил пиво, глядя на людей вокруг, прислушиваясь к гулу их голосов. Пожалуй, он мог бы просидеть тут всю ночь, до утра, когда начнется время посещений в больнице, подумал Мельник. И тут в зале раздался истошный женский визг. Все вскочили с мест, стараясь понять, кто и почему кричит. Мельник обернулся и увидел темноволосую женщину лет тридцати, вскочившую на стул. Она с ужасом смотрела вниз. Между ножками стола мелькнуло что-то светлое, и женщина истошно крикнула:

— Крыса!

К столику бежал официант со шваброй. Он ткнул длинной ручкой в угол, и светлое, искрящееся серебром животное выбежало из-под стола и метнулось через весь зал. Женщины поджали ноги, мужчины попытались попасть по крысе тем, что было под рукой, и один из четверых, сидящих рядом с Мельником, почти наступил ботинком на длинный розовый хвост. Ловко увернувшись от брошенного кем-то столового ножа, крыса нырнула в приоткрытую дверь служебного помещения. Мельник вскочил и бросился за ней. Отпихнув с дороги официанта, он дернул ручку и не увидел за дверью того, что ожидал увидеть. Там не было ни полок с продуктами, ни кресел для отдыха, ни уборной, ни чулана со швабрами.

Там был только широкий простор и прозрачное синее небо. Дверь за спиной Мельника захлопнулась с легким щелчком, и он остался наедине с залитой солнцем степью. Была весна, и солнечные лучи согревали его, не обжигая. Нежный ветер касался кожи прохладными пальцами, перебирал стебли трав, наклонял к земле белые метелки цветущего ковыля.

Чуть поодаль, белая, массивная, гордая, медленно взмахивала крыльями ветряная мельница. В небе над ней пел жаворонок. Мельник долго вглядывался и, наконец, разглядел на фоне легких белых облаков маленькую черную точку, которая то проваливалась вниз, то снова набирала высоту.

Саша подошла к нему сзади и встала за правым плечом. Мельник повернул голову и увидел на ней венок из степных цветов и длинное белое платье — прямое, из плотной ткани, — скрывающее ее исхудавшую от болезни фигуру. Скулы Саши были обтянуты кожей, подбородок казался слишком острым, но глаза смотрели спокойно и мягко, в них не было ни боли, ни болезни, ни тревоги.

— Красиво здесь, — сказал Мельник.

Она ничего не ответила. Дул ветер, длинные Сашины волосы сплетались со стеблями цветов, вплетенных в венок, прядями падали ей на лицо. Она смахивала их рукой, улыбалась и глядела в высокое небо ясными синими глазами.