Пэт Ходжилл - Связанные кровью

Его сестра отступила на шаг, но теперь она стояла мёртво. На стене, её тень от факела потемнела. Уайс отбилась от Жура. Мех на спинах обоих созданий встал дыбом, и они отступили назад.

— Ты и твои драгоценные секреты, — мягко сказала Джейм. — Они стоят рассудка твоей приемной дочери?

— Я сказала, тихо.

Теперь они кружили друг вокруг друга. Торисен поспешно отступал прочь.

— Я не связана вашими правилами, леди. Зима под вашей «заботой» принесла мне только это. — Джейм провела кончиком закрытого перчаткой пальца по шраму на щеке. — Всё остальное, чему я научилась, я получила по праву первооткрывателя. Кроме того… — здесь она сделала явное усилие, чтобы взять себя в руки… — Тори, ты сделал Брендану великодушное предложение, отказавшись от платы, особенно теперь, когда наш дом так отчаянно нуждается в запасах, чтобы пережить зиму. Но, поверь мне, это не было добрым поступком.

— Матрона Яран сказала мне тоже самое, сразу после Дня Лета. — Даже для самого Торисена, его голос звучал обиженно и раздраженно. Общение с Женским Миром заставляло его стискивать зубы. Тут всегда было раздражающее ощущение важных вещей, остающихся невысказанными, по-прежнему пребывающих во мраке, вне контроля.

— Тришен не только учёна, но и мудра, а это не всегда одно и тоже. Она не добавила, что отказ от цены за Эрулан унижает её в глазах кого-то — любого — кто её любил? И что это смертельное оскорбление.

Нет, Яран не зашла так далеко, но он мог бы додуматься, понять. Хотя принять эту возмутительно большую плату значило поддержать жадность отца.

Ты ничего не хочешь от меня, парень, не так ли… кроме моей власти.

Кошмары, которые он разделил со своей сестрой, неприличные вещи, которые случились с его отцом, когда он был ребёнком, это сформировало его в то, чем он стал…

— Возможно, мы можем узнать и понять, если не простить его, — сказала его сестра. — Как бы то ни было, мы не должны превратиться в ни нашего отца, ни в дядю.

Но он не хотел понимать, пока в его душе была запертая дверь и безумный, бормочущий голос с другой стороны.

Лестница за ним вела к холодному комфорту его комнаты в башенке, так далеко от остального Готрегора, как он только мог забраться, не покидая его стен. Он коснулся своего наследства всего лишь кончиками пальцев, с ненавистью и отвращением; но этой ночью он сделал для своих людей всё, что мог.

— Я слышал достаточно, — сказал он. — Я устал. Мы назвали каждого, кого ты или я смогли вспомнить, и наш долг выполнен. Я иду спать.

С этим он повернулся и стал подниматься, унося свет факела вместе с собой. Щенок волвер Уайс осталась сидеть у основания лестницы, пока он не скрылся из виду, а затем тенью последовала за ним вверх по ступенькам.

Канун осени

120-й день лета

В полной темноте, оставленной за собой Верховным Лордом, Джейм выпустила дыхание долгим вздохом.

— Верно.

— Ты так думаешь?

— На самом деле, нет.

Голос отвечал голосу в шуршащей пустоте. У кенцир было хорошее ночное зрение, но не при полном отсутствии света.

— Мне не привыкать к темноте, ты это знаешь, — сказала слепая матрона.

— А у меня очень хорошая зрительная память.

Кошачий визг, приглушённое проклятие.

— Ты что-то сказала, моя дорогая?

— Я извиняюсь перед Журом, за то, что отдавила ему лапу. Я также извиняюсь и перед вами леди, если была грубой. Но, в самом деле, в сторону секреты Женского Мира, почему хоть кто-нибудь не рассказал моему брату достаточно, чтобы он понял? Эта вторая потеря Эрулан сводит Бренвир с ума. Милосердные Трое, она, как и Кинци, твоя сестрица [8] sisterkin в братстве сестёр, и шанир проклинающая [9] maledight . Её проклятия убивают. Как ты думаешь, как долго она сможет их сдерживать?

— Бренвир сильная. Я её такой воспитала.

Это, должна была признать Джейм, было правдой. Большинство проклинающих умирало молодыми, или кончая самоубийством, или погибая, в виде самозащиты, он рук собственного рода. Бренвир верила, что она нечаянно убила свою собственную мать. Возможно, так оно и было. Только могучий самоконтроль позволил ей пережить мучительное детство и юность. Однако, Джейм случайно затянуло в образ души Бренвир, где так называемая Железная Матрона безостановочно кружила и ярилась:

— Эрулан, сестрица, ты дала мне силу, ты дала мне любовь, а потом умерла. А теперь я должна потерять и твоё знамя тоже? Он кинул мне тебя, прокляни его предки, как кость собаке! Оскорбление, позор…