Дженнифер Фаллон - Башня Измены

— Похоже на то, — подтвердил бог, слегка озадаченный внезапной переменой темы разговора.

— И что?

— А что?

— Война кончилась, и ты остался не у дел, правильно? Иными словами, все, миру мир. Теперь кариенцы и медалонцы пожмут друг другу руки, потом подружатся, а там, глядишь, и породнятся. Кальяна будет просто счастлива. Она станет важной птицей. Важней, чем ты, если не ошибаюсь.

Зигарнальд нахмурился.

— Защитники не сдадутся.

— Ой ли! Наверное, ты не следишь за событиями, божественный. Защитники — самая дисциплинированная армия в мире. Если им прикажут кур щипать, они тотчас пойдут щипать и глазом не моргнут. Ну а коль прикажут сдаться… сам понимаешь.

— В таком случае я займусь фардоннским вторжением в Хитрию, — нашелся бог войны.

Брэк проглотил ругательство, готовое сорваться с языка. Он совершенно упустил это из виду. Зигарнальду требовались войны, а какие, где и между кем — неважно. И поклонники его, и безбожники были милы ему одинаково, когда они сражались, сражались и сражались.

— Да, тут уж ничего не попишешь… И ты рассчитываешь, что Кальяна не вмешается.

— Она не сможет предотвратить войну.

— Не будь таким самоуверенным. Если она сведет друг с другом кой-каких людей, твоя война прикажет долго жить.

Интересно, понял ли Зигарнальд, что Брэк парень отчаянный? Он и говорить старался решительно.

— Если ты что-то знаешь о ее планах, то должен мне рассказать, Брэкандаран.

Тот пожал плечами.

— Я просто рассуждаю, божественный. Если Кальяна что-то затеяла, спроси ее об этом сам.

Зигарнальд прищурился. Боги не привыкли полагаться на слово и предпочитали действовать наверняка. Они были очень завистливы и заботились о собственном занимаемом положении больше, чем самые кичливые кариенские аристократы. Брэка вдруг как громом поразило: да Зигарнальд же боится Р'шейл! Он боится того, что сами же боги и сотворили. Так вот, значит, почему он хотел убедиться, что ей можно доверять, до того, как ее дар достигнет грани, за которой боги бессильны.

Брэк с трепетом душевным глянул на Р'шейл. Напугать богов не так-то просто.

Однако его озарение не указало выхода из нынешнего затруднительного положения. Так, может быть, зависть преуспеет там, где здравый смысл не добился успеха? Брэк сомневался, что Кальяна вообще знала, что идет война. Похоже, богиня давно уже отказалась от мысли сделать это осиное гнездо счастливым. Но в одном он не сомневался абсолютно: Кальяна не одобрит намерения Зигарнальда оставить дитя демона в руках жрецов Хафисты. Главное — с умом воспользоваться их размолвкой, а там, быть может, богиня любви и вытащит его отсюда. Капризной Кальяне могло не понравиться, что кто-то ломает ее планы соединить Тарджу и Р'шейл. Брэк ухватился за соломинку, но это было лучше, чем ничего.

— Если Кальяна что-нибудь сделает, пока ты торчишь в Цитадели и устраиваешь всякие проверки, ты ничего не узнаешь. А потом она явится к тебе и с милой улыбкой спросит: «Ты меня любишь?»

— Кальяна не посмеет вмешаться. Она знает, что стоит на кону.

— Да она уже вмешалась. Р'шейл и Тарджа любят друг друга. Вот от такого же вмешательства и я получился. Если Кальяна тебя переиграет, Р'шейл не успокоится, а превратится в мартовскую кошку.

Большим подспорьем в попытке манипулировать богом была его полная неосведомленность во всем, что не касалось его собственной природы. Зигарнальд знал о любви только понаслышке. Он принимал ее, но не понимал. И высказывание Брэка показалось ему вполне здравым.

— Я должен немедленно предотвратить ее вмешательство.

— Конечно, должен, божественный. А пока выпусти меня отсюда, и я объясню Р'шейл, как не попасться в сети хитрых хафистиных…

— Отвяжись, Брэкандаран. Ты будешь сидеть здесь, пока я не разберусь с Кальяной. И не вздумай звать на помощь моих братьев и сестер. Здесь тебя могу услышать только я.

И бог войны исчез, оставив Брэка между реальностью и грезами. Брэк глянул на Р'шейл — та сидела на кровати, обняв колени и уткнувшись в них лицом. Вся ее поза выражала страдание. Брэк вновь попытался выбраться на волю и опять потерпел неудачу. Пока Зигарнальд не сжалится, он ничем не сможет ей помочь.

Дитя демона все покинули.

Локлон стоял перед большим зеркалом в покоях Верховной сестры и с любопытством разглядывал обнаженное тело Джойхинии. Жаль, что она так стара, размышлял он, хотя для женщины такого возраста тело сохранилось довольно неплохо. Некогда полная грудь безнадежно обвисла. Бедра раздались и обрюзгли. На коже отчетливо виднелись следы времени.