Филип Фармер - Хэдон из Древнего Опара

Второй Хинокли, которого он видел и слышал, находясь во дворце. Хинокли предстояло провести экспедицию сквозь Пустынные Земли. Если судить по его угрюмому виду, он отнюдь не был в восторге от этой задачи.

Третьим был бард экспедиции, Кебивейбес — человек лет тридцати в одеянии барда из белого льна, которое кое-как прикрывало короткое худое тело. У него была большая голова, блестящие черные волосы, вздернутый нос, рот полный и широкий, большие желтовато-коричневые живые глаза. Рядом на колышке перегородки висела его семиструнная лира, сделанная из самшита, струнами служили из кишки маленькой овцы. Один из выступающих резных верхних концов лиры изображал фигурки богини луны, а также и покровительницы музыки и поэзии. Похоже, что Кебивейбес находился также под влиянием Бесбедес, богини пчел и меда, если судить по множеству выпитых им стаканчиков. В течение вечера глаза его из карих превратились в красные, налитые кровью, голос сделался гуще, будто в горло заливался мед. Бард становился несдержанным, открыто говорил о вещах, о которых уместнее сообщать по секрету, если это вообще необходимо.

— Когда мы высадимся в Мукхе, Хэдон, ты получишь в свое командование такую жалкую группу солдат, которая является позором для любой армии. Неудачники, не умеющие себя вести, нарушители порядка, чокнутые, воры и трусы. Все, исключая лишь присутствующего здесь нуматену, Тадоку, являются типами, которых Минруту следовало давно уже разжаловать или повесить. Все это люди, от которых ты будешь рад избавиться. Они обязательно сделают так, что экспедиция окажется неудачной. Почему в группу включили великого солдата Тадоку, мне не известно. Может, я чего-то не понимаю, Тадоку? Может ты, как и я, оскорбил чем-то Минрута?

— Меня выбрала и назначила сама Авинет против воли Минрута, — сказал Тадоку.

— Хорошо, что так получилось, возможно, это единственно хорошее решение в данной ситуации, — сказал бард. — Знает ли Авинет, какими людьми придется командовать бедному Хэдону?

— Наши отношения с ней не настолько доверительны, — произнес Тадоку, свирепо смотря на барда.

— Ну, меня выбрали бардом для этой паршивой экспедиции в наказание за то, что я сочинил и распевал сатирическую песню о Минруте, — сообщил Кебивейбес. — Минрут не осмелился тронуть меня, поскольку барды неприкосновенны. Но он был в состоянии оказать мне честь — честь! — назначив меня, Хэдон, твоим бардом. На самом деле это ссылка, из которой я, скорей всего, не вернусь. Но мне все равно. Я всегда хотел взглянуть на чудеса Пустынных Земель. Возможно, они побудят меня сочинить великую эпическую поэму, Песнь о Хэдоне, и мое имя станет в один ряд с такими божественными бардами, как Хала, которая сочинила Песнь о Гахете, и Квавимой, создавшей Песнь о Кетне. Тогда всем придется признать, что и мужчина может создавать музыку и поэзию так же, как и женщина.

— Никто из них не был пьяницей, — проговорил Тадоку.

Кебивейбес рассмеялся:

— Медовый напиток — это кровь Бесбедес, и если я принял его достаточно, возможно, я выгоняю с потом божественные миазмы. В любом случае, как только мы углубимся в Пустынные Земли, там уже не будет больше меда. Волей-неволей, мне придется стать трезвенником. Но тогда я захмелею от лунного света, от серебряного ликера, который Лахла разливает столь щедро. Он сделал глубокий глоток, мрачно рыгнул и добавил: — Если доживу до этого.

Хэдон скрыл свою тревогу. Он обратился к Хинокли, который вяло помешивал ложкой в тарелке с холодным супом.

— А у тебя, Хинокли, столь же мрачный взгляд на вещи?

— Из всех хороших людей, отправившихся в Пустынные Земли, я менее всех подавал надежды выжить, — проговорил он. — Я книжник, маленький и слабый и не привычный к трудностям и ужасам. Остальные в группе — высокие сильные мужчины из разряда героев. Минрут сам отбирал их в соответствии с требованиями, которым должны удовлетворять те, кто отправлялся в Пустынные Земли. И все же я один не умер. А потому я скажу лишь, что мы в руках Кхо. Успех и неудача и имена тех, кому предстоит погибнуть, и тех, кто избежит такой участи, уже написаны на свитках, недоступных для чтения ни одному человеку.

— И это означает, что мы не можем знать будущее, а должны действовать так, будто богини на нашей стороне, — тотчас откликнулся Тадоку. — Что касается меня, я молюсь Кхо и Ресу, который, кроме того, что является богом солнца и дождя, также еще и бог войны.

Раздался резкий голос жрицы: