Владимир Сазанов - Двуединый.Враг империи

Кошмар! Всего четыре дня в мамином обществе, и при встрече с друзьями вместо желания обнять жену и услышать последние новости в пересказе Штефана в голову лезут мысли о соблюдении каких‑то там правил. Притом, что за рамки приличий мы в принципе никогда не выходили, и нервничать по этому поводу просто глупо. Четыре дня!

За жалкие четыре дня мать едва не довела меня до полного сумасшествия, выясняя мельчайшие подробности о жизни в бегах. И ладно бы ее интересовали общая стратегия или планы на ближайшее будущее, но нет… Драгоценную родительницу волновало исключительно удобство нашего текущего существования. Вкратце расспросив о событиях последних месяцев, она переключилась на «более важные» вещи: режим питания, возможность регулярно принимать душ, запасы свежей одежды, как часто мы имеем возможность останавливаться в приличных гостиницах. Словно иных проблем попросту не существовало! Она даже отказалась отправляться к своей армии сразу, как только представилась такая возможность, настояв на предварительном посещении «Рассекающей небеса» — якобы для разговора с моими супругами и уточнения деталей предстоящей кампании.

Я пребывал в изрядном раздражении. Не столько от необходимости корректировать планы на ближайшее время, сколько от самой постановки вопроса. Мало того что мать — как обычно — сообщила о своем намерении «погостить» в ультимативной форме, так еще и не потрудилась придумать более правдоподобную причину для сокрытия банального желания провести инспекцию. Нельзя же ведь всерьез считать, что Лидия с Сильвией обладают информацией совершенно их мужу неизвестной. Особенно если учесть, что меня ни о чем важном собственно и не спрашивали.

Штефан проводил нас в кают — компанию. Конечно, обсуждение серьезных вопросов могло и подождать полчаса, пока мы воспользуемся душем — благо имеющийся на борту водный резервуар удавалось заполнять без проблем — и переоденемся, но поздороваться друг с другом требовалось.

Встречали нас стоя. Даже Лидия, которая, в принципе, не обязана была отдавать подобную дань уважения. Мать поприветствовала всех несколькими кивками и парой поклонов, предназначенных Аврелии и моей второй супруге. После чего совершенно неожиданно сгребла Иви в охапку, стиснув ее в крепких объятиях. Вот что значит, давно не виделись. Не повезло блондинке. Теперь ее вместо меня затискают.

— Ивейна, девочка моя, — голос матери на мгновение прервался, словно она пыталась справиться с чрезмерным волнением. — Я всегда в тебя верила! Верила в то, что ты не поддашься давлению этого негодяя!

Я растерянно моргнул. Сколько могу себя припомнить, мать всегда отличалась сдержанностью по отношению к окружающим. Исключение делалось лишь для любимого сыночка, да и то преимущественно наедине или в тесном семейном кругу. Но никак не в присутствии посторонних. Объятия или поцелуи в щечку — куда ни шло, но чтобы так… Впрочем, судя по огромным глазам Иви, смотрящим на меня поверх маминого плеча, для нее подобное проявление чувств тоже оказалось внове. Негромко кашлянула Лидия, разбивая воцарившуюся было тишину.

— Возможно, вам стоит побыть наедине? — предложила дочь императора. — Мы могли бы встретиться здесь немного позже.

— Да, конечно, — несколько рассеянно отозвалась мама. — Простите.

Ли Радомира Гнец

Женщина внимательно изучала рассаживающихся в кресла людей. Ближнее окружение сына. Доверенные из доверенных. Сейчас, после всего случившегося, она склонна была относиться к ним значительно более доброжелательно, нежели раньше. Даже к вертихвостке Аврелии, которую ранее считала обычной бесстыдницей, стремящейся любой ценой обзавестись крайне полезными знакомствами, или хамоватому простолюдину Штефану, ищущему у Абеля защиты от желавших наказать его аристократов. Главное, что все они, несмотря на риск, поддержали мальчика. А в остальном… Ну кто в этом мире без недостатков? Поставить пару опытных людей присматривать за ними и через год — другой можно выпускать всю компанию в свет, не опасаясь за репутацию сына.

Взгляд женщины остановился на Абеле, устроившемся прямо напротив нее. На душе стало чуть светлее. Малыш повзрослел, стал разумнее, серьезнее. Научился разговаривать и убеждать, а не только отмалчиваться или отмахиваться от чужого мнения. Как там сказала Ивейна? «Он меня победил. По — настоящему». Сколько при этом в ее голосе было восторга! Словно не об Абеле говорила, а об Александро. Серьезное достижение для малыша: до сих пор упрямая белобрысая девчонка не признавала иных авторитетов, кроме собственного мужа. Интересно, что же он ей такого сказал?