Сергей Чичин - Хундертауэр

И начался бедлам.

Накатила и затопила пространство от горизонта до горизонта тяжелая, непрошибаемая тишина, и в этой оглушающей тишине потонули вопли разъяренных гзуров, выразительный плеск гоблинского сквернословия и даже хруст взламываемой палубы. Корабль тряхнуло, как сам генерал однажды тряс с перепою полковое знамя в надежде скинуть с него трусливого ординарца, плохо начистившего медали. Генерала швырнуло назад, он хряпнулся всей спиной о мачту, выброшенной в сторону рукой поймал летящего мимо Чумпа. В глазах ущельника таким ярким огнем горела жажда мести тому, кто втравил его в эту аферу, что Панку стало слегка не по себе, потому руку он разжал и позволил соратнику свободно катиться дальше. Успел еще заметить на физиономии Чумпа промелькнувшее уважение к хорошей реакции, но загордиться уже не успел: в брюхо его с маху врезались двести с лишним фунтов учености, причем, как и подобает правильному гоблину, крепкой головой вперед. Генерал охнул. Не то чтобы его было впечатлить такими мелочами, но каково коварство! Он сгреб Хастреда за шкирку, вздернул к себе лицом и собрался было громогласно просветить насчет поведения в обществе, но завидя перекошенную нешуточным страхом физиономию враз забыл о своих благих намерениях. Книжник мельком глянул на него дикими глазами, проорал что-то, так генералом и не расслышанное, сам смекнул, что ныне не больно-то докричишься, энергично махнул граблей куда-то за генеральскую спину и, отпихнувшись от отца-командира, дернулся обратно на нос корабля. Тайанне стояла там, словно воткнутый в палубу гвоздь, впившись руками в борт, и судя по тому, как ходуном ходили под копной волос ее длинные уши — что-то продолжала вопить прямо по курсу. Слышать, что она может изрекать в такой ситуации, генерал решительно не пожелал, тем более что и сам неплохо представлял, какие слова рвутся с языка в такой момент. Ну все у этих эльфов не слава богам! Да чтоб гоблины-родственники начали такие безобразия разводить! Нет, все беды от эльфийского долгожительства, это факт. Когда за прошедшую тьму времени твой род успевает размножиться сотни раз, в отцово-детишечных отношениях устанавливаются рано или поздно какие-никакие, а традиции взаимопонимания и уважения. А у этих — ну откуда взяться полезному опыту, если последний раз ты, как этот вот Альграмар, учил свое дитё субординации чуть ли не в эпоху Хранителя?

Вставшая торчком палубная доска пребольно мазнула генерала по уху. Панк ухватился за пораженное место. Небось не брюхо, коим не раз случалось оглобли принимать, ухо — оно деталь деликатная, болезненная! С изумлением обнаружил, что коротко стриженные волосы под пальцами рассыпаются невесомым пеплом. Вот откуда растут корни загадочной фразы «сгорел на работе»! К удивлению своему не обнаружил никакого пламени, только воздух над палубой свивался в тугие колеблющиеся струи, а сама палуба оказалась разворочена самым чудовищным образом, словно делегация кобольдов, поспешая из трюма по делам неотложной надобности, рванулась к поверхности напрямки. Правда, кобольд в поле зрения был один, да и тот половинчатый, но выглядел живописно — висел, уцепившись одной рукой за перильца мостика и зачем-то держа во второй лапе вырванное с мясом штурвальное колесо. Ноги его потешно болтались выше головы, словно воздушным потоком бедолагу норовило подать в самые небеса. Генерал уже неплохо знал Вово, чтобы без колебаний объявить всякую силу, гораздую перевернуть его вверх тормашками, высшей магией. Или двумя троллями.

Где водилась остальная команда, генерал не успел разглядеть, потому что в поле зрения его попался замечательный образчик оружия. Вообще-то, этот меч повидали уже все, кроме самого генерала, который по причине общей солидности и немалого багажа знаний давно не страдал любопытством и потому в ходовую часть яхты не полез. Сейчас же, даром что время стояло неподходящее, разинул рот и с вожделением проводил взглядом чудесный двуручный клинок с ветвистым эфесом, долгой цепочкой рун на клинке и большим красным камнем в эфесе — меч вылетел из пролома в полу вертикально вверх и устремился к облакам. Только тут Панк сообразил, что корабль больше не плывет ровно по воздуху, а падает отвесно вниз. Вот уже над невысоким фальшбортом мелькнул гзурский штандарт, что значит — сейчас будет удар о землю, да такой удар, что кости всмятку, ладно еще прочные гоблины, но рыжую ведь в лепешку расшибет! Успел еще начать разворачиваться обратно к носу корабля, поймать краем глаза нависшего над эльфой Хастреда и накатывающий на яхту высокий, как волна-цунами, вал серебристого света. Двигаясь со скоростью хорошего арбалетного болта, волна затопила палубу, поглотив все на ней, генерал моментально потерял под ногами опору, даже верная мачта ушла из-под спины, откуда-то из небытия донесся прорезавшийся эльфийкин голос, взахлеб выкрикивающий незнакомые словеса… а потом серебро сменилось тьмой, и последней генеральской мыслью стало «меч поймать, бабу выпороть». Он бы и еще подумал, в такой компании уже привык то и дело размышлять, ибо с кем поведешься… но тут нашлась загулявшая было мачта, прилетев из зенита и со всем пылом изголодавшегося бревна шарахнув Панка по черепу. Потому изданного яхтой при посадке мощного — почему-то — всплеска и оборвавшегося на середине негодующего альграмарова вопля генерал уже не расслышал.