Элдон Асп - Дочь Демона

Как оказалось, ожидание не слишком затянулось. Началось с того, что какой-то кхитаец отпустил грубую шутку в сторону пирующих солдат, вызвав приступ ярости у гордых воинов. В ответ старший из них выплеснул ему в лицо содержимое стоящей на столе кружки. Это считалось страшным оскорблением. Выступать в одиночку против кучи противников приравнивалось к самоубийству, но там где была поругана честь, даже один кхитаец с удовольствием бы схлестнулся с толпой чужаков, чтобы умереть с мечом в руке и с правосудием в сердце. Собственно, так он и поступил. Изогнутое лезвие его клинка с шипением покинуло ножны, описало дугу и со смертельной точностью отделило голову солдата от туловища.

Некоторые из угрюмых завсегдатаев трактира, на которых не действовали обычные шутки, вдруг обнаружили, что и они способны смеяться. Смех их раздался, когда из перерубленной шеи вверх ударил фонтан крови, и тело туранца рухнуло на пол, содрогаясь в конвульсиях. Однако товарищи мертвеца не нашли в этом зрелище ничего забавного. Опрокидывая чаши с напитками, они повскакивали со своих мест и обрушились на смельчака стальным вихрем.

Житель Востока косил их ряды с дикой яростью, не расходуя впустую самое незначительное движение. О его мастерстве красноречиво говорила дорожка из разъединенных членов и зияющих ранами тел. Техника этого желтолицего человека действительно вызывала восхищение, и Конан сначала просто с восторгом наблюдал, торопливо глотая пиво. Но даже изощренное боевое искусствокое было способно лишь отсрочить неизбежное. Кхитаец пал, обливаясь кровью, задолго до того, как киммериец или кто-нибудь еще смогли бы придти ему на помощь.

Конан и другие только успели убедиться, что погибший кхитаец с лихвой отомстил за себя. С запоздалыми криками: «Хватит!» «Прекратите!» они вмешались, когда пол таверны устилали тела мертвых и тяжело раненных. Однако туранцев уже было не остановить. После выхода на сцену охранников все солдаты присоединились к драке за исключением своего командира, пировавшего в обществе Харкатеса и немногих счастливчиков, развлекающихся с проститутками наверху.

Накал борьбы возрастал с каждой минутой. Конану поневоле пришлось пересмотреть другое свое понятие: все-таки кабак превратился в поле битвы. Варвар, издавая львиное рычание, левой рукой скручивал шею противника, а в это время в его правой то и дело вспыхивало в отблесках камина лезвие меча. Какая чаша весов сегодня перевесит? Жизнь или смерть? Юноша особо не задумывался — лишь бы побыстрее все закончилось. Рядом так же яростно, с неистовой энергией сражались его новые товарищи. За что он и благодарил Крома.

Воздавая в очередной раз хвалу киммерийскому богу, Конан внезапно почувствовал толчок и обжигающую боль. Отрубив руку врага, держащую клинок, по самое плечо, варвар выкроил пару мгновений, чтобы взглянуть на полученное повреждение. Из уродливой на вид раны на бедре вытекал ручеек крови. В общем, ничего опасного для жизни. Пустяки по сравнению с тем, что с трех сторон на него нацелились три кривых ятагана.

Лучшее, что он мог сделать в данной ситуации — это уклониться от выпадов двоих и быстро расправиться с их соратником. Низко присев, пропуская над собой оружие врага, киммериец молниеносно метнулся к более дальнему солдату, намереваясь снести тому голову с плеч. Но уже в прыжке Конан понял, что не рассчитал расстояние от третьего туранца, и сейчас хлесткий удар пришелся в считанных дюймах от его спины.

Проклиная себя и Крома в равной степени, варвар ушел на кувырок с надеждой на удачу. Перекатившись, он быстро оглянулся назад. Как раз в это время Ругас с довольной ухмылкой выдергивал из — под ребер нападавшего тонкий кинжал. С языка умирающего солдата сорвалось проклятие, и он тут же захлебнулся кровью. Коротким кивком Конан поблагодарил гирканца, после чего пробил мечом кольчугу противнику справа.

У других охранников таверны дела обстояли значительно хуже. Вот уже медведеподобный кушит, напоминающий габаритами толстый ствол дерева, упал разрубленный ятаганом от шеи до промежности. Следом за ним, сраженные врагами, погибли еще двое из людей Харкатеса.

Пол таверны представлял собой бурое месиво из опилок, крови, вина и пива. Со стороны могло показаться, что бойцы с обеих сторон исполняют какой-то замысловатый танец, скользя в кровавых лужах. При других обстоятельствах все выглядело бы смешно, но не сейчас, когда список убитых с каждой минутой пополнялся новыми жертвами.